С давних времен царей на Руси почитают, а дураков любят. Любят, как нигде в мире, какою-то необъяснимою и странною любовью.
Блаженный Андрей Константинопольский, Христа ради юродивый
Смеются над ними, потешаются, бьют, ругают, но любят и, пожалуй, чуть опасаются, и не только люди простые, но и самодержцы. Кто их знает, чем их глупость обернется… Блаженные, есть в них что-то загадочное, непостижимое разумом, невидимое глазом.
С давних времен о дураках рассказывают сказки, значит, издавна удивляют и занимают они людей. Лежит сказочный Иван-дурак весь день на печи или на лавке сидит и баклуши бьет, а если за дело возьмется, пользы от его работы нет никакой.
И никто постичь не мог, как случилось, что Иван-дурак мудрее всех оказался – из ветхой избы вдруг в царский дворец перебрался, на царской дочери женился и полцарства в придачу получил, а старшие умные братья в дураках остались? Где эта грань между мудростью и глупостью, нищетой и богатством, когда и как ее сказочный Иван перешел?
Вместе с юродивыми новый чин мирянской святости входит в русскую церковь, приблизительно, с начала XIV века. Его расцвет падает на XVI столетие, несколько запаздывая по отношению к монашеской святости: XVII век еще вписывает в историю русского юродства новые страницы. По столетиям чтимые русские юродивые распределяются так: XIV в. — 4; XV- 11; XVI- 14; XV и-7.
Появление святого юродивого совпадает по времени с угасанием княжеской святости. И это совпадение не случайно. Новый век потребовал от христианского мирянства нового подвижничества. Юродивый стал преемником святого князя в социальном служении. С другой стороны, едва ли случайно святое попрание быта в юродстве совпадает с торжеством бытового православия. Юродивые восстанавливают нарушенное духовное равновесие.
Принято думать, что подвиг юродства является исключительным призвппяем русской церкви. Это мнение заключает в себе преувеличение истины. Греческая церковь чтит 6 юродивых. Из них двое, св. Симеон (VI в.) и св. Андрей (м. б. IX в.), получили обширные и очень интересные жития, известные и в древней Руси. Наши предки особенно любили житие св. Андрея, считавшегося у нас славянином, за те эсхатологические откровения, которые в нем содержатся. Да и любимый праздник Покрова делал близким для всех на Руси цареградского святого. Именно греческие жития дают в своем богатом материале ключ к пониманию юродства.
Необычное обилие «Христа ради юродивых», или «блаженных» в святцах русской церкви и высокое народное почитание юродства до последнего времени, действительно, придает этой форме христианского подвижничества национальный русский характер. Юродивый так же ‘необходим для русской церкви, как секуляризованное его отражение, Иван-дурак, — для русской сказки. Иван-дурак, несомненно, отражает влияние св. юродивого, как Иван-царевич — святого князя.
Посмеивались люди над дураками, но опасались, как бы им, подобно старшим братьям, в дураках не остаться. Кто знает, что в жизни случится, чем глупость обернется… Вот и над юродивым Василием – Василием Блаженным – смеялись, порой били и пинали, но побаивались, оттого что не раз видели, как его нелепые речи и поступки оказывались мудрыми и пророческими. Сказочные дураки побои и поношения терпели, потом за свое терпение получали награду – почести, богатство, а юродивые, которых много бродило по миру и до Василия Блаженного и после, иной путь проходили, часто совсем противоположный.
Блаженный Прокопий Устюжский
Так, из жития юродивого Прокопия Устюжского известно, что был он некогда богатым купцом, «воспитан среди богатства великого». Но как-то, приехав торговать в Великий Новгород, раздал весь свой товар нищим, ничего себе не оставил. Босой и нагой ушел в город Устюг и там начал юродствовать: скитался по северному городу разутый и раздетый в мороз и зной, носил три кочерги в левой руке, терпел брань и насмешки. А юродивый Михаил Клопский вышел из княжеского рода, да тоже покинул богатый дом, жил в монастыре нищим, убогим и безродным.
Все иначе у юродивых, чем у сказочных дураков, все наоборот. Бежали они от почестей и богатства, обрекали себя на нищету, бесприютность, унижения. Зачем же и для чего терпели лишения? Уже в ранних христианских монастырях появились эти странные люди. Блаженная Исидора жила в египетском монастыре в IV в. Видели ее вечно босой, в нищенской одежде, с тряпкой на голове. Служила она в поварне, питалась крошками со стола и остатками в сосудах. Ее поносили и унижали, она же все переносила с терпением и молчанием и, чем больше бранили ее и смеялись над ней, тем более она радовалась. Ну разве ведут себя так здравые и разумные люди?
А юродивый Серапион Синдонит бродил по миру в одном синдоне – простой льняной одежде, носил с собой всегда лишь Святое Евангелие. Переходил от селения к селению, и никогда не было у него крова над головой. Никто не помнит, чтобы он просился к кому-то на ночлег. Серапион Синдонит знал наизусть Священное Писание и был его искусным толкователем.
А в блаженного Симеона бросали камни и били палками. Дети, увидев его, кричали: «Чернец юродивый!» Однажды в воскресенье юродивый Симеон набрал за пазуху орехов, вошел в церковь во время литургии и стал орехами гасить свечи. Потом взошел на амвон и кидался орехами в женщин. Едва прогнали его из церкви. Когда выбежал, опрокинул столы с хлебами, за что торговцы избили его почти до смерти. А он снова за свое. Ну какой с него, безумца, спрос! Но было у юродивого Симеона несколько близких людей, которых наставлял он мудрым советом и говорил с ними без всякого притворства. За два дня до кончины назвал диакону Иоанну день своей смерти и указал дела, которые особенно угодны Богу.
Многие подтверждения есть, что юродивые – не безумцы или глупцы, но здравые и разумные люди, порой мудрые богословы. Безумие их мнимое, ненастоящее. Так, блаженный Иоанн Ростовский мог читать по-латыни, что говорило о его высокой образованности и знатности происхождения. А из жития богослова, ученого-исихаста Саввы Нового известно, что он некоторое время тоже юродствовал, казался безумцем, но вскоре оставил этот путь и вернулся к прежним занятиям.
Почему же разумные люди прикидывались дураками? Зачем терпели насмешки, издевательства, побои? Почему в отличие от сказочных дураков не хотели наград и почестей за свое терпение? Напротив, блаженный Симеон молил Бога, чтобы Он скрыл его добрые дела от людей до его кончины. Когда же в монастырь, где жила блаженная Исидора, пришел чтимый всеми пустынник Питирим, поклонился в ноги Исидоре и произнес: «Молю Бога, чтобы оказаться равным ей в День Страшного Суда», тогда увидели все в безумии Исидоры ее мудрость и праведность, изменилось отношение к ней. Казалось бы, живи и пользуйся заслуженным почетом, но та на другой день ушла из монастыря и умерла в безвестности. И когда открывалось людям блаженное притворство Серапиона Синдонита, высота его терпения, то просили его: «Останься, старче, мы будем всегда почитать тебя отцом и владыкой душ наших». Он непременно уходил, вновь отправлялся в странствия, обрекая себя на лишения и тяжесть жизни юродивого.
Так зачем же мудрые люди живут вопреки здравому смыслу, житейской логике? Путь сказочного Иванушки-дурачка яснее и понятнее. Был он глуп, да прошел жизненные испытания, поумнел и получил заслуженные награды – почет, уважение, полцарства и прочие жизненные блага. Юродивый же, напротив, чем больше лишений терпит, тем меньше в этих благах нуждается. Да оттого это, что юродивый не по языческим законам живет, не сказочной мудрости следует, а другой – христианской. Многим языческая мудрость ближе, понятнее, потому-то другая порой кажется безумной, нелепой.
Если жизнь сказочного дурака нам толкует сказка, то жизнь юродивого разъясняет Евангелие. И лишь тому истинный смысл пути юродивого раскрывается, для кого евангельские истины – не безумие, а высшая мудрость и правда жизни, кто принимает заветы Иисуса Христа, данные Им в Евангелии, и пытается следовать им не только словом, но и делом. Далеко не всем, а лишь немногим это под силу. Многим не только принять, но понять-то их сложно. Вот, например: «…всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф. 19:29). То есть откажись от всех благ земной, временной жизни: от дома, тепла, уюта, от дорогих и близких тебе людей ради Христа – Его слову поверь, за Ним следуй и получишь награду, которая несоизмерима ни с какими земными временными благами, – жизнь вечную.
И дальше:«…если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо, кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» (Лк. 9:23–24).
Забудь о своих желаниях и страстях, подчинись слову Бога, за Ним следуй. Живи с вечной готовностью принять муки крестной смерти – принести себя в жертву ради спасения людей, забудь о себе, но о Боге и о них помни. Поверь, что крест – это не только тяжесть мук, но и радость спасения. И если хочешь сберечь душу свою, то есть жизнь, лишь о себе будешь думать и заботиться – вопреки заповедям Христа жить станешь, то потеряешь жизнь вечную. А если отречешься от себя – от эгоизма своего и себялюбия, – то сбережешь бессмертие души.
Блаженный Иоанн Власатый, Ростовский юродивый
А вот, кажется, совсем просто – не завидуй, не осуждай, не гневайся, прощай обиды. Но попробуй выполнять это ежедневно и ежечасно! Или последовать другому ясному и понятному завету:«…если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим» (Мф. 19:21).
Понятно и ясно, но этого не смог выполнить даже праведный юноша, отошел от Христа с печалью.
Вот и получается: для тех людей, которые более всего дорожат настоящей, земной жизнью, для кого она – единственный и неповторимый момент бытия, мудрость есть способность человека найти путь к богатству, власти, славе, заслужить почет и уважение, пожить в свое удовольствие. А венец мудрости – достижение высшей власти, царского богатства, почестей. Оказывается, что сказочный дурак земной мудростью живет, мудрости века сего следует, то есть сиюминутной, проходящей, временной, получает в конце сказки высшие блага мира сего – власть и царскую дочь с приданым.
Юродивый служит противоположной мудрости. Она недоступна властителям века сего преходящего. А если бы приняли они ее, то отказались бы от почестей, власти, богатства. Для юродивого мудрость есть воплощение в своей жизни Заветов Христа, отречение от благ мира сего ради жизни вечной, спасения от смерти. И слова апостола Павла: «Мы безумны Христа ради» (1 Кор. 4:10) означают, что они, апостолы, верные ученики и последователи Иисуса Христа, отвергли временную, земную мудрость ради вечной, земные истины ради небесных, что они безумны с точки зрения земной – низкой, мудры – с небесной, высшей.
Порой невозможно постичь разумом, как близко стоят понятия «мудрость» и «безумие», «богатство» и «нищета», «гибель» и «спасение». Нельзя увидеть грань между ними, заметить миг, когда мудрость вдруг обернулась безумием, глупостью; богатства, материальные блага человека – его внутренней духовной нищетой…
Мудрость мира сего видна. Евангельская мудрость сокрыта от глаз, сокровенна, путь к ней долог, труден, тернист. Человек приближается к ней по мере своего невидимого прочим людям внутреннего духовного роста. Лишь когда он сможет увидеть в отказе от материальных благ – духовное богатство, в желании власти, почестей, славы – порок, а не достоинства, тогда приблизится к христианской истине, а если сам встал на этот путь – значит, постиг.
Жизнь юродивых – это воплощение христианской мудрости в высшей и максимальной мере. Юродивые ради Христа, лишь слову Его повинуясь, не просто покидали свой дом, они годами не входили в человеческое жилье, обрекая себя на бесприютность, скитания. Они не только отказывались от домашнего тепла и уюта, самых необходимых человеку удобств, но искали дополнительных лишений. Юродивый Виссарион 40 лет не преклонил головы, спал сидя или стоя, однажды простоял на молитве сорок суток с воздетыми к небу руками под дождем и зноем. Московский юродивый Иоанн ходил обремененный железными цепями, с тяжелым железным колпаком на голове, с медными кольцами на пальцах и железной палицей в руках.
Они не просто носили нищенскую одежду, но часто совсем отказывались от нее. Они не только раздавали бедным свое имение, но отрекались ради ближнего от последних, самых дорогих и необходимых вещей. Блаженный Серапион Синдонит как-то пришёл в Александрию и увидел нищего, дрожащего от холода. Тогда старец снял свой синдон и отдал ему. Сам же сел нагой возле дороги с Евангелием в руках, с которым ни на миг не расставался всю жизнь. Увидев человека, которого вели за долги в темницу, святой продал Евангелие и заплатил его долги.
Юродивые Христа ради не просто отказывались от привычной жизни, они поистине «отвергались себя», отказывались даже от своего облика, принимая порой вид уродливый и безобразный, вызывая к себе отвращение не только людей, но и собак. Когда юродивый Андрей пытался хотя бы на краткое время укрыться от холода под кровлей жилища, приходил к нищим, они гнали его палками, как собаку, кричали: «Пошёл прочь отсюда, пёс!» Блуждая по улицам, он в одном закоулке увидел собаку и, надеясь согреться, лег рядом. Но, заметив его, собака ушла.
Над ними недобродушно посмеивались, к ним относились как к ненормальным и больным, их унижали, оскорбляли, били. И они, здравые, мудрые люди, не обижались, не проклинали своих обидчиков, напротив, с благодарностью и смирением принимали обиды и оскорбления, считали, что терпят их заслуженно за свое духовное несовершенство. Так и блаженный Андрей лишь себя укорял: «О, сколь ты грешен – не только люди, но и псы пренебрегают тобой!»
Блаженный Серапион Синдоит
Они не просто смиренно сносили обиды, но поведением своим провоцировали людей на более тяжелые оскорбления. И чем сильнее поносили их люди, тем усерднее была молитва юродивых за своих обидчиков – тем выше подвиг терпения, смирения, любви. Очень немногим под силу такая жизнь – лишь достигшим поистине христианской мудрости и духовных высот.
Ходили юродивые по Руси нагие, босые, бесприютные. Мало кто из людей видел в вытворяемых ими безобразиях высоту духовного подвига, лишь Бог Всевидящий. Никаких наград людских и почестей не имели они за свое терпение и смирение. Но Богом были награждены уже при жизни земной даром пророчества и особого духовного зрения – видения.
Не случайно, что пророческое служение юродивых получает в XVI веке социальный и даже политический смысл. В эту эпоху осифлянская иерархия ослабевает в своем долге печалования за опальных и обличения неправды. Юродивые принимают на себя служение древних святителей и подвижников. С другой стороны, этот мирянский чин святости занимает в Церкви место, опустевшее со времени святых князей. Различие условий» государственной жизни вызывает совершенно противоположные формы национального служения.
Святые князья строили государство и стремились к осуществлению в нем правды. Московские князья построили это государство крепко и прочно. Оно существует силой принуждения, обязанностью службы и не требует святой жертвенности. Церковь передает государственное строительство всецело царю. Но неправда, которая торжествует в мире и в государстве, требует корректива христианской совести. И эта совесть выносит свой суд тем свободнее и авторитетнее, чем меньше она связана с миром, чем радикальнее отрицает мир. Юродивый вместе с князем вошли в Церковь, как поборники Христовой правды в социальной жизни.
Общее понижение духовной жизни с половины XVI века не могло не коснуться и юродства. В XVII веке юродивые встречаются реже, московские уже не канонизуются церковно. Юродство — как и монашеская святость — локализируется на севере, возвращаясь на свою новгородскую родину. Вологда, Тотьма, Каргополь, Архангельск, Вятка — города последних святых юродивых. На Москве власть, и государственная и церковная, начинает подозрительно относиться к блаженным. Она замечает присутствие среди них лже-юродивых, натурально безумных или обманщиков. Происходит умаление и церковных празднеств уже канонизованным святым (Василию Блаженному). Синод вообще перестает канонизовать юродивых. Лишаясь духовной поддержки церковной интеллигенции, гонимое полицией, истинное юродство спускается в народ и претерпевает процесс вырождения…
