Зов Истины
В небе сказочно-хрустальном, нежном иссиня,
Перезвоном величальным льется истина.
К ней бреду я, путь извилист,
весь расхристанный.
Всё окольным да окольным, ночь ли, утро ли,
Я на зов на колокольный — больно путано,
Словно волк и сбитый с толку —
закоулками.
А дорожки — то по кругу, то вдруг в сторону,
То мешаются друг другу, то оборванны,
То вспугнут на косогоре
стаю воронов.
Все плутаю да ругаюсь, растревоженный,
Сердце рву да убиваюсь: как же, Боже мой,
Так себя, и душу тоже,
покорежил-то?
Жил делами лоб дубовый бестолковыми,
Бесшабашный да бедовый, неподкованный.
Кто сказал, что я путевый?
Непутевый я.
Все горстями да горстями, да без устали,
Все мои стези страстями густо устланы.
Добрых дел совсем негусто –
вот и грустно мне.
Жизнь — что пень через колоду, греховодная.
Пил не истинную воду, только рвотную,
Оттого у обормота
жизнь негодная.
Что ты плачешь? – ворон с кочки. – Ведь не нищий же.
Что за истины источник вечно ищешь ты?
Нет ее ни здесь, ни выше,
все, мол, лишнее.
Пей вон лучше из болотца, друг мой писаный,
Представляй, что из колодца пьешь ту истину.
Путь давно твой уж прописан,
все бессмысленно.
Не с тобой ли мертвечины, злая птичина,
Есть прикажешь дурачине — не по чину мне;
И к воде, тебе привычной,
безразличный я.
И, пугнув шальную птицу, — прочь от ворога.
Заплатил за ту водицу слишком дорого.
Вновь, то в гору, то под гору, —
с прежним норовом.
Тут все стежки вышли в поле васильковое,
Переливы по раздолью колокольные…
Сколь еще брести, доколе
из неволи мне?
Снова ворон, тают силы, кружит, каркает.
Уж ползу — невыносимо! — кровью харкаю.
Телу холодно и жарко…
Что за кара мне!
Подползаю… ближе-ближе… слышно пение,
Я уже почти недвижен, в измождении,
Поднимаюсь, еле-еле,
на колени я.
Вижу стены в легкой дымке монастырские —
И из глаз моих слезинки, словно брызгами.
Мне рукой монах с улыбкой
машет издали.
Как рукой — с меня тревогу с безнадегою.
Кое-как встаю на ноги, двигать пробую…
Ну, еще… чуть-чуть… немного…
Ворон мне: Да ты убогий!
Да, у Бога я.
Эдуард Чернухин,
20 мая 2012 г.
