Преподобный Иринарх, затворник Ростовский, родился в крестьянской семье в селе Кондаково Ростовского уезда. В Крещении он получил имя Илия. На 30-м году жизни святой принял постриг в монашество в Ростовском Борисоглебском монастыре. Там он стал усердно трудиться в иноческих подвигах, посещал церковные службы, ночами молился и спал на земле.
Однажды, сжалившись над странником, который не имел обуви, святой Иринарх отдал ему свои сапоги и с тех пор стал ходить босой по морозу. Игумену не понравилось такое поведение подвижника; и он начал смирять его, заставляя часа по два стоять на морозе против своей келлии или подолгу звонить на колокольне.
Святой всё переносил с терпением и не изменил своего поведения. Игумен продолжал жестокосердствовать, и преподобный был вынужден перейти в Аврамиев Богоявленский монастырь, где был принят в число братии и вскоре был назначен келарем.
Преподобный с усердием исполнял свое послушание, скорбя о том, что братия монастыря и служители не берегут достояние обители, расточая его без меры. Однажды во сне он увидел преподобного Аврамия Ростовского (память 29 октября), который утешил его и благословил раздавать всем потребное без смущения. Как-то, во время пения Херувимской, преподобный Иринарх громко зарыдал. На вопрос архимандрита он ответил: «Мать моя преставилась!» Оставив Аврамиев монастырь, преподобный Иринарх перешел в Ростовский монастырь святого Лазаря, поселился в уединенной келлии и прожил в ней три года в тесноте и голоде.
Здесь его навещал блаженный Иоанн юродивый, по прозванию Большой Колпак. Святые подкрепляли друг друга духовной беседой. Старец, однако, имел желание возвратиться в свою первоначальную обитель Борисоглебский монастырь. Он был принят обратно с любовью строителем Варлаамом и стал еще более сурово подвизаться в обители. Уединившись в затворе, подвижник железной цепью приковал себя к деревянному стулу, наложил на себя тяжелые цепи и кресты. За это он переносил озлобление и насмешки от монастырской братии.
В то время его навестил давний друг, блаженный Иоанн юродивый, предсказавший нашествие Литвы на Москву. 25 лет провел преподобный Иринарх закованным цепями и веригами в тяжелых трудах. Подвиги его обличали нерадиво живших в обители, и они солгали игумену, что старец учит не ходить на монастырские работы, а подвизаться подобно ему. Игумен поверил клевете и изгнал святого старца из обители.
Смиренно покорившись, преподобный Иринарх опять ушел в Ростов и прожил в монастыре святого Лазаря один год. Между тем Борисоглебский игумен раскаялся в своем поступке и послал иноков за преподобным Иринархом. Он возвратился, укоряя себя, что живет не так, как братия, которая несет праведные труды, которых он лишен. Преподобный продолжал носить свои тяжкие вериги и, трудясь, изготовлял нищим одежду, вязал волосяные свитки и клобуки.
Он спал ночью лишь один час или два, остальное же время молился и бил свое тело железной палкой. Святому Иринарху было видение о том, что Москву захватит Литва, а церкви по местам будут разорены. Он стал горько плакать о предстоящем бедствии, и игумен повелел ему ехать в Москву и предупредить царя Василия Иоанновича Шуйского (1606-1610) о грозящей беде. Преподобный Иринарх выполнил послушание.
Он отказался от предложенных ему даров и, вернувшись, стал усердно молиться, чтобы Господь помиловал Русскую землю. Враги явились на Русь, стали завоевывать города, избивали жителей, грабили монастыри и церкви. Лжедимитрий и второй самозванец стремились покорить Русь польскому королю. Борисоглебский монастырь также был захвачен врагами, которые вошли к святому затворнику и удивились прямым и смелым речам старца, предсказавшего им гибель.
Преподобный Иринарх, затворник Ростовский
Сапега, остановившийся в Борисоглебском монастыре, пожелал видеть старца, сидящего в цепях, и удивился такому подвигу. Когда паны, пришедшие с Сапегой, сказали ему, что старец молится за Шуйского, преподобный смело сказал: «Я в России рожден и крещен, за русского царя и Бога молю». Сапега отвечал: «Правда в батьке велика – в которой земле жить, той земле и служить». После этого преподобный Иринарх стал убеждать Сапегу уйти из России, предсказывая ему в противном случае смерть.
Преподобный Иринарх следил за ходом войны и послал князю Димитрию Пожарскому свое благословение и просфору. Он велел ему идти под Москву, предсказав: «Увидите славу Божию». В помощь Пожарскому и Минину преподобный передал свой крест. С помощью Божией русские одолели Литву, князь Пожарский овладел Кремлем, и в Русской земле постепенно начал водворяться мир.
Старец Иринарх по-прежнему непрестанно молил Бога со слезами об избавлении Руси от врагов и, обладая силой творить чудеса, исцелял больных и бесноватых. Ему был открыт день кончины, и он, призвав своих учеников, Александра и Корнилия, стал давать им наставления и, простившись со всеми, тихо отошел ко Господу в вечный покой († 13 января 1616 года).
Еще при жизни Бог прославил Своего угодника чудесами: его молитвами Бог исцелял больных и бесноватых, чудесную силу имело его благословение для приходивших к нему с верою. Александр, составитель жития Иринарха, записал девять чудес Божиих, совершенных молитвами борисоглебского затворника и страдальца при его жизни. К преподобному Иринарху приходили или были приводимы больные разными болезнями, особенно же одержимые духом нечистым. Старец молился, заставляя и больных молиться и поститься, возлагал на них свой честный крест, нередко налагал на больных часть своей цепи или приказывал лежать на сих цепях. Иногда издалека от больных посылали к Иринарху за благословением, которое он давал и вместе посылал просфору или крест, которым святили воду и давали ее больным пить. Так преподобный исцелил бесноватого из села Давыдова возложением на него своего креста; другой бесноватый из Вощажникова был исцелен, когда на буйного ученик Александр возложил старцеву цепь и привел больного к старцу и к образу Пресвятой Богородицы.
На заболевшего исступлением ума в Борисо-Глебском монастыре воеводу, сына боярского Матфея Тихменева, преподобный Иринарх возложил свой крест и привязал к своей цепи, приставив для охраны двух воинов; так больной провел целую ночь, а утром старец послал воеводу в церковь молиться; от литургии больной пришел здоровым; но преподобный заповедал ему всю неделю поститься, ни мяса не есть, ни вина, ни пива не пить. Подобным же образом получил исцеление исступивший из ума в монастыре крестьянин Никифор: старец повелел возложить на него свой крест и цепь и приказал больному лечь на свои цепи, где он и спал целую ночь, — встал же совершенно здоровым. От питья или окропления водою, освященною посланным Иринархом крестом, получил исцеление от головной боли боярский сын Роман, от болезни глаз — крестьянская жена, от какой-то тяжкой болезни — жена подъячего в Москве, бесноватая женщина в Угличе.
После святого старца осталось 142 медных креста, семь наплечных вериг, цепь в 20 сажен, которую он носил на шее, железные ножные путы, восемнадцать ручных оков, «связни», которые он носил на поясе, весом в пуд, и железная палка, которой он избивал свое тело и прогонял бесов. В этих трудах, как называл их старец, он прожил 38 лет, в миру прожил 30 лет, скончался же 68-ми лет от роду.
По преставлении преподобного Иринарха совершалось много чудес при его гробе. Составитель жития Александр записал тринадцать чудесных исцелений от разных недугов, особенно же от беснования. На больных обыкновенно возлагали животворящий крест трудов Иринарха, иногда цепь его или другие вериги. Брали землю от его гробницы и пили с неё воду, а страждущие во время молебна преподобному Иринарху надевали на себя его тяжести, веруя в целебную их силу.
Oтрывок из книги историка Ивана Забелина «Минин и Пожарский», рассказывающий о Ростовском Борисоглебском затворнике Иринархе, еще одном молитвеннике (как и Патриарх Ермоген) о русском воинстве в Смутное время
Старец Иринарх, мирским именем Илья, был сыном крестьянина из ростовского села Кондакова. С малых лет Илья говорил матери: «Как вырасту большой, постригусь в монахи, буду железа на себе носить, трудиться Богу». По открытому ему Божию благословению Иринарх действительно ушел в затвор в тяжелых веригах для смирения плоти, отдавая сну всего час в сутки (и так провел 38 лет, вплоть до своего преставления).
Преподобный Иринарх вручает свой крест Минину и Пожарскому
Когда Смута разгорелась и пришли хозяйничать в земле польские полки, то разные паны и воеводы, в том числе знаменитый Сапега, заходили не раз в келью Иринарха посмотреть и подивиться его праведным трудам. Этот святой затвор, без сомнения, указывала им народная молва. Они повсюду искали русского добра, золота и богатства – люди приводили их к затвору праведника. Здесь хранилось последнее русское сокровище.
Паны, между прочим, любопытствовали узнать, как старец верует, и допрашивали его, за какого царя он молится, почему не молится за Дмитрия (Тушинского)? «В русской земле я родился и крестился, за русского царя и молюсь, за Василия (Шуйского), – без боязни ответил старец,– другого царя не знаю». Сапега промолвил: «Велика правда в этом батьке – в какой земле жить, тому и царю служить».– «Воротись-ка и ты в свою землю,– говорит старец Сапеге,– полно тебе воевать на Россию, не выйдешь ты из нее живой».
Сапега расстался с батькой любезно, даже прислал ему в милостыню пять рублей, воспретил своим полкам трогать монастырь и, по преданию, оставил в нем знамя (русское, XVI века), которое сохраняется и теперь.
Полякам затворник всегда говорил одно: чтобы уходили по домам и не воевали русской земли, если хотят остаться живы. «А то все вы будете побиты», – твердил он каждому. Как известно, пророчество его исполнилось и над Сапегой: домой в живых он не воротился. Видимо было, что в это трудное время тесная келья затворника становилась для народа той нравственной надежной опорой, которая помогала людям больше, чем оружие.
По пророческому слову старца Иринарха князь Скопин-Шуйский отбил Сапегу от Калязина. Затем весь победоносный поход Скопина к Москве и его быстрые поражения польских полков совершились благословением и укреплением преподобного затворника, причем он всегда посылал князю благословенную просфору и святые слова: «Дерзай, не бойся, Бог тебе поможет!» Но сильнейшая благодать, укрепившая воеводу, заключалась в кресте затворника, который он послал князю еще в Переяславль. С этим крестом Скопин победоносно дошел до самой Москвы, совсем тогда погибавшей.
Точно так же старец Иринарх укрепляет благословением нижегородское ополчение и точно так же на одоление врагов вручает свой крест Минину и Пожарскому. Таким образом, этот медный простой крестьянский поклонный крест затворника возвышается своей благодатью именно над теми людьми и над теми событиями, где народ чувствовал, что дело находится в руках истинной преданности Отечеству, что полагается труд и подвиг только за общее, земское дело. Благословение и приснопамятный крест старца Иринарха возносятся до последней минуты Смутного времени и окончательно поборют Смуту уже при царе Михаиле.
Известно, что с избранием на царство Михаила, хотя в Москве и водворилась тишина и всеобщая радость, однако далекие города, особенно на богатом и зажиточном севере, оставались еще долго под ужасом казацкой – и именно только казацкой – лютости, с которой совладать было не совсем легко. В августе 1614 года из поморских городов воеводы и приказные люди стали писать к государю, что «пришли туда воры-казаки во множестве и в уездах по селам, по деревням и по дорогам дворян, детей боярских, гостей, всяких торговых людей и крестьян грабят и до смерти побивают, пытают, жгут и мучат разными муками из-за денег и пожитков; села и деревни жгут; к городам приступают; и к Москве ни с чем не пропускают, тесноту Московскому государству учиняют великую».
По этим вестям в Москве 1 сентября созван был собор, на котором положили, однако, действовать миролюбиво, больше всего увещанием, ибо иначе действовать не было возможности. С такой целью к казакам, прежде всего, были посланы духовные власти, а за ними уже боярин князь Борис Лыков, который на случай отправился с полками.
И вот благословение и поклонный крест затворника Иринарха снова являются крепкой помощью и в этой беде. С его благословением Лыков отправился в поход. Он гонял казаков из уезда в уезд, из города к городу, так что по необходимости они все должны были потянуть к Москве – другого выхода им не оставалось. Возвращаясь следом за ними к столице, боярин сам побывал у затворника, дабы испросить новое благословение, и взял на помощь благодатный его крест. Под Москвой умными распоряжениями воеводы казаки были стеснены со всех сторон и после многих переговоров сдались государю. «И Божиею милостию, и слезами и молением и благословением Иринарховым разорился казачий злой совет и пленение и грабеж по дорогам прекратились. И от того времени бысть тишина».
Таков был подвиг затворника Иринарха-воздержителя, крепкого столпа, страдальца, наставника и учителя, как свидетельствует его «Житие». Слезами, молением, благословением он ратоборствовал против злых советов Смуты, против врагов Отечества. При всяком значительном случае он отдавал воеводам свое единое и неодолимое оружие – родной поклонный крестьянский крест, с которым русские полки всегда неизменно достигали полного успеха в низложении смутной вражды.
Но добрый ратник больше всего боролся со смутой собственного тела и помысла и вооружился против них разнообразными железными трудами, как бы подавая образец и пример, как и чем прежде всего надо было бороться и с политической общественной смутой земли, с тем общественным растлением, которое, собственно, и подготовило, и подняло всеобщую народную Смуту.
Так, по крайней мере, мыслил об этом сам народ и усердно нес свое сочувствие и благословение всем подобным подвигам, прославляя их и дивясь им, как истинному богатырству первых людей и первых времен. В самом деле, все эти старцы – крепкие столпы, обвивающие себя железом; эти плечные вериги, ножные путы, поясные связни, эти многочисленные тяжелые кресты, все эти изумительные труды – разве все это не столько же красноречиво выражает и изображает истинный смысл эпохи, как и писанное слово грамот, сказаний и летописей? Воистину, своим житием и подвигами затворник Иринарх вполне запечатлел народную мысль о праведной жизни, как и народную думу о современной истории…
ИРИНАРХУ РОСТОВСКОМУ
Тропарь, глас 4
Яко мученика добропроизвольна / и преподобных удобрение, / звезду Ростовскую, / в затворе, узах и веригах Господеви благоугодившаго / и чудес благодать от Него приемшаго, / Иринарха предивнаго песньми хвалебными почтим / и, к нему припадающе, умильно глаголем: отче преподобне, моли Христа Бога / спастися душам нашим.
Кондак, глас 2
Волнений множество жестоким житием преходя, / изгнание, затвор и узы железныя претерпел еси мужески, Иринарше терпеливодушне, / нам оставль образ злострадания и терпения твоего, / озаряя чудес блистаньми с верою приходящих к честному гробу твоему, / у негоже, яко почесть победную, вериги твоя тяжкие видим, / от нихже подаеши исцеления недужным. / Сего ради зовем ти: / радуйся, Иринарше, отче предивный.
