О мытаре и фарисее. Святитель Димитрий Ростовский

«Рече Господь притчу сию: человека два внидоста в церковь помолитися:
един фарисей, а другий мытарь» (Лк. 18: 9, 10)

Нынешнюю евангельскую замечательную и всем из­вестную притчу о мытаре и фарисее, изреченную уста­ми Господними, пусть толкует каждый, кто как хочет; я же хочу извлечь из нее только одно и любви вашей предложить только сие: к кому Господь наш сказал ее? «Рече Господь притчу сию». К кому «рече»? Смот­рю выше в Евангелии и вижу, написано, что к тем, ко­торые мнят себя праведниками, а прочих всех считают за ничто, обращена притча сия: «Человека два внидос­та» и т.д.

Посмотрим внимательно, к кому сказал Господь притчу сию! К тем, которые самонадеянны, которые мнят себя праведниками, других же осуждают, унижа­ют, поносят и считают их грешниками: к ним сказал Господь притчу о мытаре и фарисее.

Фарисей считал себя праведником, а мытаря осуждал про себя как греш­ника. Но мытарь, считавшийся грешником, вышел оп­равданным, а фарисей, мнящий себя праведником, — осужденным, ибо «всяк возносяйся смирится, смиря­яй же себе вознесен будет» (Лк. 18: 14). О, как велико зло в том, чтобы себя считать добрым, а других злы­ми! О, как ужасно себя мнить праведником, других же грешниками! К таким-то, мнящим себя праведниками, иных же осуждающим и унижающим, к этим фарисеенравным гадателям и клеветникам будет направлено слово наше «Господу споспешествующу и слово утверждающу».

Фарисеенравным, тем которые считают себя праведниками, никто и ничем не может угодить, ибо они и святых людей относят к грешникам, а мнимых грешников они готовы отправить во ад даже прежде страшного су­да Божия. О таких-то, мнящих себя праведниками, Господь наш с болью в сердце говорит: «Кому уподоб­лю род сей? Прииде Иоанн, ни ядый, ни пияй, и гла­голют: беса имать. Прииде Сын Человеческий, ядый и пияй, и глаголют: се человек ядца и винопийца, да ещё друг мытарем и грешником» (Мф. И: 18, 19). Иоанна, ан­гела во плоти, они назвали бесным, Сына же Божия, который «греха не сотвори и лесть не обретеся во устех Его», они «со беззаконными вмениша».

Кому же уподоблю род сей, Христе Спасителю мой? Повели мне, бренному созданию Твоему, изыскать в Божест­венном Твоем Писании, кому уподобить род сей строптивый и развращенный! Фарисеенравные, мнящие себя праведниками, а других осуждающие, подобны тем песьим мухам, кото­рых навел Бог на Египет и которые были столь тяжки и жестоки для египтян, что Писание даже говорит: «По­гибе земля от песиих мух» (Исх. 8: 24).

Осуждающий ближнего — это пес лающий. Ведь пес лает на всех про­хожих, как на добрых, так и на злых. Кусает пес не только раздражающего и обидящего, но и того, кто ни­какого зла не сделал ему. Точно так и осуждающий не только повинных какому-либо греху, но и невинных осуждает. Он как пес кусает и терзает честь и славу ближнего своего. Песьи же мухи — это слова осужда­ющих. Как и мухи, садясь не только на раны, но и на здоровое тело, крайне болезненно кусали египтян, куса­ли даже до крови, так и укорительные слова осуждаю­щих, унижая не только грехи, но и добрые дела челове­ческие, кусают если не до крови, то поистине до слез и воздыханий.

И как погибла некогда вся земля египет­ская, так ныне гибнет и христианская: та от песьих мух, сия же от псонравных людей, от слов их жестоких. Ед­ва ли из здесь стоящих найдется такой, кто бы не кусал так ближнего своего. Гибнет, сказал я; ибо все таковые осудятся на вечную погибель. О, слепой фарисей, ты думаешь, что до небес взошел, но ты стоишь среди поги­бели; считаешь себя добрым человеком, а на самом де­ле ты только пес, лающий на ближнего; ты не видишь сам в себе и не понимаешь песьего нрава твоего. Тот, на которого ты лаешь и которого терзаешь, есть чело­век, ты же являешься псом, лающим и терзающим, и слова злые, исходящие из уст твоих, суть песьи мухи.

После песьих мух кому ещё уподоблю род сей? Уподоблю его вместе с Екклезиастом малому змию, пол­зающему в траве и хворосте и жалящему нечаянно. Екклезиаст говорит так: «Аще секнет змия не в шепте, ничтоже сего разнствует к тайне гаждаяй» (Еккл. 10: 11), то есть, осуждающий втайне ближнего своего нисколь­ко не отличается от змеи, которая нечаянно вонзает б тело человека свое ядовитое жало, как некогда святого апостола Павла ужалила в руку ехидна, выползши из хвороста от жара в то время, когда апостол собрал мно­го ветвей и положил их в огонь.

Но апостол нисколько не пострадал, стряхнувши змею в огонь. Почему хули­тель и осуждатель подобен змию? А потому, что как змеиное жало укалывает легко, едва ощутимо, но в то же время вливает в рану ужасный смертоносный яд и поражает всю кровь человеческую, так что и легким уколом совершенно убивает человека, — так и осужда­тель, изостривший язык свой наподобие жала змеина, имеет, по Псаломнику, яд змеиный во устах своих; он льстит своим языком и вместе с тем тяжко вредит. Он будто и любезно говорит с каждым о других, но в то же время он вливает в сердце каждого яд осуждения, а чрез это приводит к смертному греху осуждения ближнего и убивает душу.

Как змея жалит одну какую-либо часть тела, а наполняет смертоносной болезнью все члены, так вредит и осуждающий, унижающий ближнего; он соблазняет слушающих, смущает мирное пребывание, пресекает единение, изгоняет любовь, умножает гнев и вражду, поднимает брань и ссоры и разрушает иногда дома, грады и царства. Как змеиное жало, по свидетель­ству естествоиспытателя Плиния, хотя и кажется од­ним, однако же является тройственным: разделяясь на­двое, оно причиняет три язвы на одном месте; точно так язык хулителя и осуждателя одним словом причи­няет троякий вред.

Во-первых, он вредит непроститель­ным грехом собственной совести, потом вредит добро­му имени и чести того, о ком он говорить злое, и, на­конец, вредит тому, кто слушает речи его. Таким образом он убивает сразу двоих вместе с собою треть­им, или лучше сказать, первым. О, треокаянный хули­тель, клеветник, злонравный осуждатель! Какой муки ты достоин даже за одно душевное убийство. А о трех убийствах какой ты дашь ответ, какому подпадешь су­ду, какой подвергнешься казни? Люди израилевы не­когда роптали в пустыне на Бога и Моисея, и за это по­пустил на них Бог ядовитых змей.

В другом же перево­де пишется так: «Посла Господь на люди Своя змии огненныя» (Чис. 21: 6). Поелику неблагодарные израиль­тяне согрешили роптанием, хульно клеветали на Бога, оскорбляли Моисея и Аарона, несправедливо порицали их в беседах друг с другом и осуждали святых лиц, — за это наказал их Господь ядовитыми змеями, и даже не просто змеями, но огненными: «Пусти Господь змии огненныя». Что же думаете вы, осуждатели, порицатели, хулители, клеветники? Не будете ли вы преданы во аде змеям огненным, дабы пожирали вас во веки?

Но зачем малым змеям или ехиднам уподобляю я род осуждателей и хулителей ближнего? Не ярче ли обнаружу их нрав змеиный, если уподоблю их некоему великому семиглавому змею, хобот которого отторг третью часть звезд небесных? (Апок. 12: 3, 4). Как нет змея больше, чем змей семиглавый, так нет и греха сильнее, чем грех осуждения ближних; ибо все грехи, подобно малым змеям, имеют только одну главу, то есть, причиняют только личную погибель, — грех же осуждения имеет не одну, но семь глав, семь, скажу, причин своей гибельности.

Первая глава змея значит: утаивать и даже не вспо­минать добрых дел ближнего. Вторая — осуждать вся­кое доброе дело ближнего. Третья — не только не при­знавать никакой добродетели ближнего, но даже при­числять его к непотребным. Четвертая — разглашать какое-либо тайное согрешение ближнего. Пятая — преувеличивать грехи ближнего пространными речами и порождать о нем злую молву в народе. Шестая — лгать о ближнем, изобретать и слагать о нем ложные слухи и проступки, которых он не только не совершал, но даже и в мыслях не имел. Седьмая и последняя — опозорить в конец доброе имя и честь ближнего и вся­чески подвергать его мукам временным и вечным. Ви­дите, как ужасен сей семиглавый змей, как велик сей грех осуждения ближнего!

Семиглавый змей, виденный Богословом, был пред­знаменованием антихриста, а осуждающий ближнего есть на самом деле антихрист, как говорит об этом свя­той Леонтий, епископ неапольский, в Отечнике: «Судя­щий ближняго похищает сан Христов и есть антихрист Ему» (Слово 9 о неосуждении). Вы знаете, каков анти­христ друг Христу; таков друг Христу и всякий, осуж­дающий ближнего своего. Вы знаете, каков угодник Бо­гу антихрист; таков же угодник Ему и всякий, кто осуждает ближнего своего: он не угодник, но злобник, не друг, но враг.

Богослов говорит так: «Дети, послед­няя година есть: и слышасте, яко антихрист грядет, и ныне антихристи мнози быша; от сего разумеваем, яко последний час есть» (1 Ин. 2: 18). Почему можно уз­нать близкий конец видимого мира сего? Потому, что умножились антихристы. Но, о, Богослов святый, ска­жи нам, кто среди нас антихрист? Укажи нам перстом своим хотя одного: нет ли его здесь во святом храме среди нас? Разве я, или кто другой? О, поистине их очень много! Кто же такие?

Слышим мы вместо Бого­слова блаж. Августина, который говорит: «И мы в на­ше время знаем многих антихристов, ибо всякий жи­вущий неправедно и хулящий добрых, есть антихрист, слуга сатаны». Теперь видим, кто антихрист. Тот, кто сам живет неправедно, а других хулит; поистине он — антихрист. О, как много среди нас живет таких анти­христов! Разве не все мы? Разве не все мы живем не­правдою? Разве не все хулим добрых? Посмотри вся­кий в свою совесть, не антихрист ли ты? О, народ хри­стианский, превратившийся в антихристов! И чего нам ждать более, как скончания мира? Из сего видим, что близок последний час. Знаете ли вы, какой конец ожи­дает антихриста? Он будет связан и ввержен в бездну, в озеро огненное, раскалённое. Такой же конец ждёт и всякого, кто осуждает ближнего своего. Мы немного уклонили нашу беседу от змея к антихристу, хотя, впрочем, не заблудились и не сошли от предположен­ного пути, ибо змей — есть только образ антихристов, ан­тихрист же — самое дело. Кто осуждает ближнего, тот вместе и змей, и антихрист, а что такое антихрист и, змей, вы уже слышали.

Змей, виденный Богословом, своим хоботом отторг третью часть звёзд небесных; грех же осуждения погу­бил, можно сказать, третью часть добродетелей, желав­ших просиять, как звёзды небесные. Много было таких, которые, осудивши и похуливши ближнего, погибли со всеми своими добрыми делами, посему-то много в книжных повествованиях примеров, о которых мне времени не достанет рассказывать подробно. Я напом­ню только то, что один великий старец, а именно Ио­анн Савваитский, говорит о себе в Отечнике.

«Передали мне, — говорит он, — об одном брате, имеющем худую славу и не исправляющемся, и сказал я: ох! И когда сказал я «ох», объял меня ужас, и уви­дел я себя стоящим на Голгофе у Господа моего, распя­того на кресте. Я устремился поклониться Ему, но Он сказал предстоящим Ему ангелам: «Уведите его отсюда, ибо он антихрист Мой: он прежде моего суда осудил брата своего». Когда я был изгнан оттуда, упала с меня моя мантия. Придя в себя, я понял свой грех и то, по­чему отнят был у меня покров Божий. Тогда направил­ся я в пустыню, где пробыл семь лет, не вкушая хлеба, не входя под кров и не беседуя с человеком до тех пор, пока я снова не увидел Господа, и Он повелел возвра­тить мне мантию мою».

Ужаснись всякий, слыша сие. Если за одно только слово, за одно «ох», произнесенное с осуждением, такой великий угодник Божий пострадал так сильно — Господом был назван антихристом, был изгнан от ли­ца Его, посрамлён и лишён покрова Божия, пока се­милетним страданием он не умилостивил Христа, то что же будет с нами, когда мы каждый день и бесчис­ленными хульными словами осуждаем наших ближ­них? На какую милость Божию мы можем надеяться? Не будем ли мы отторгнуты от Бога? Быть может мы уже и теперь отторгнуты от жительства небесного с третьей частью звезд небесных, отторгнуты хоботом змеиным, отторгнуты в бездну адскую на вечное вмес­те с антихристом мучение.

Кому еще уподоблю я сей род осуждателей и хули­телей? Уподоблю его самому диаволу, а язык его хульный уподоблю геенне огненной. Диаволу подобен осуж­дающий ближнего, ибо и святой апостол Павел, пиша к Тимофею и наставляя мужей и жен добрым нравам, го­ворит: «Женам такожде (подобает быти) честным, не клеветивым» (1 Тим. 3: 11). Слово «не клеветивым» в греческом языке пишется «не диавольским»; следова­тельно, апостол говорит, что женам подобает быть чест­ными, не диавольскими. Видите, что хульно клеветать на ближнего значит то же, это диавольствовать: клеветник и диавол — одно и то же.

Тому же учит и святой Златоуст, говоря: «Усердст­вующий в оклеветании работает диаволу и сам является демоном смущающим». Слышите ли сие вы, клевет­ники, хулители, сквернители? Слышите ли, что осужда­ющие ближнего из людей превращаются в демонов? А что такое язык их? Это сама геенна огненная. Послу­шаем, что говорит св. Иаков: «Язык огнь, лепота не­правды, язык водворяется во удесех наших, скверня все тело и паля коло рождения нашего, и опаляяся от ге­енны» (Иак. 3: 6).

«Коло рождения нашего» — это временная сия жизнь каждого человека, происшедшая из небытия в бытие и снова идущая к небытию. Катит­ся она как вращающееся колесо, то поднимаясь на вы­соту, то опускаясь книзу, то возносясь к благополучию и благоденствию, то ниспадая в злоключения и страда­ния, то направляя путь свой к добродетели, то изменяя его в развращение. «Коло» сие, если попадет в огонь, уничтожается, а огонь языка совсем сожигает, ибо к кому прикоснется огонь злого языка, того все начина­ют считать за ничтожество. Язык, огонь которого «опа­ляет коло рождения нашего», сам опаляется геенною; геенна же — это грех клеветы, хуления и осуждения, ибо грех сей поистине подобен геенне.

О геенне огненной многие говорят, что если бы сю­да попала хотя бы одна искра геенского огня, то во, мгновение ока была бы опалена и сожжена вся подне­бесная, подобно тому как сожжены были Божиим по­пущением Содом и Гоморра. Таким же образом и хульный, осуждающий язык попаляет всех живущих добро­детельно, обращает их в пепел и уничтожает; как огонь геенский вместо дров имеет грешников, так и язык зло-хульный, пылающий геенским огнем осуждения, вместо дров ищет для себя согрешений человеческих и по при­роде своей является жарче огня геенского.

Последний, как сказано, опаляет только грешников с их грехами, над добродетельными же и богоугодными он не имеет власти, ибо святой, если бы даже и пошел посреди ог­ня геенского, не опалится им, как некогда не опалились в пещи три вавилонских отрока. Язык же осуждающий опаляет не только грешников с их грехами, но и добро­детельных, святых, праведных и богоугодных, опаляет их со всеми добрыми их делами, жгёт и поедает. За это и сам он будет сожигаться вечно в неугасимом геенском огне, ибо кто как согрешит, тот так и наказан будет, и какой мерой мерит, такой он и сам будет измерен. Ты, злой язык, палил других, как огонь геенский, гори за это и сам в нескончаемом геенском огне во веки.

Здесь для пояснения сказанного следует вспом­нить евангельского богача, который «во аде возвед очи свои, сый в мучениях, узре Авраама издалеча и Лаза­ря на лоне его. И воззва, моля: отче Аврааме, поми­луй мя и поели Лазаря, да омочит конец перста свое­го в воде и остудить язык мой, яко стражду во пламе­ни сем» (Лк. 16: 23, 24). Видите: он весь в муках, весь горит в геенском пламени, а отрады и прохлады просит только для одного горящего языка. Почему сие?

А по­тому, что язык больше всего, больше всех прочих чле­нов, больше всего тела жжется ужасным огнём. За ка­кую же вину? За грех осуждения. При повседневном своем веселии и изобильных трапезах он поедал людей вместо хлеба, то есть, он клеветал на других, унижал их, осуждал, хулил, укорял; посему-то особенно жгло пламя геенское его злохульный язык.

Да избавимся от него мы все и да удостоимся не­бесного царствия благодатию и человеколюбием Госпо­да нашего Иисуса Христа, которому слава и держава во веки веков. Аминь.