Преподобный Амфилохий Почаевский

Преподобный Амфилохий Почаевский родился 27 ноября 1894 года в селе Малая Иловица на Тернопольщине. Принял постриг в Почаевской лавре, прославился как великий православный подвижник и целитель. Преставился 1 января 1971 года и был причислен к лику святых Священным Синодом УПЦ в 2002 году.

В тихой долине, среди живописных, окружающих ее невысоких гор и холмов, в селе Малая Иловица, что на Шумщине, в многодетной крестьянской семье Варнавы Головатюка 27 ноября / 10 декабря 1894 года родился сын, будущий великий подвижник старец Амфилохий Почаевский. В святом крещении его назвали Яковом — в честь мученика Иакова Персянина.

В сельской тиши, среди дивной природы Украины, вдали от шума городов и суеты проходило детство Якова. Мир и согласие, царившие в семье Варнавы Головатюка, невольно передавались маленькому Якову. Под одной кровлей в страхе Божием проживали сыновья, дочери, невестки, дети, внуки. Младшие здесь с почтением относились к старшим, помогая им в поле и по хозяйству.

Варнаве, отцу десятерых детей, приходилось браться за разные ремесла: он делал колеса, колодки, спицы, сани, кроме того, был хороший костоправ. Нередко его увозили к больным за десятки километров. Подолгу, порой по двадцать дней, приходилось выхаживать их, оставаясь у постели страдальцев до выздоровления. Яков обычно помогал отцу удерживать больных, когда тот направлял сломанные кости, что сопровождалось нестерпимой болью.

Мать Якова Анна, богобоязненная смиренная женщина, любившая Божий храм и молитву, без которой не оставалась даже в поле, благоговела перед священниками, которых считала святыми. Уже будучи схиигуменом, отец Иосиф говорил: «Я вірю, що моя мама в Царстві Небесному!». Жаль, не дождалась, умерла, вот бы счастлива была, увидев сына своего священником. С раннего детства Яков, погруженный в хозяйственные заботы, видя благочестие своих родителей, которые и из дому не выходили без молитвы, впитывал в себя все самое доброе и святое.

В 1912 году Яков Головатюк, возмужавший и окрепший, был призван в Царскую Армию. Во время Первой мировой войны он служил в 165 стрелковом полку в городе Луцке, затем вместе с полком направлен в город Томск. Санчасть в Сибири, где молодой солдат исполнял обязанности фельдшера, затем фронт, передовая, на которых лицом к лицу встретился с жизнью и смертью, где лучшие друзья погибали в бою, и, затем — плен.

Немцы отправили его в Альпы, где Яков три года работал у фермера. Исполняя всякую работу с великим усердием и христианской покорностью, Яков заслужил доверие и любовь своего хозяина, так что тот даже намеревался женить его на своей дочери. Но юноша, тоскуя по родному краю, в 1919 году осуществляет заветное желание своего сердца и совершает побег. С помощью добрых людей переходит границу и возвращается в родное село.

Молитвенная теплота отчего дома согрела душу скитальца. Дни потекли в привычной крестьянской работе. Помогал он и больным, обращавшимся за помощью.
Следуя обычаям старины, Яков, обладавший Приятной наружностью и красивым голосом, стал подумывать о женитьбе. Сосватал девушку, цветущую юностью и добротой.., но Бог судил иначе. Беседа с настоятелем приходского храма направила жизненный путь вдумчивого парня в иное русло.

Повидав свет, хлебнув горя на фронте и в плену, Яков глубоко усвоил, что жизнь — есть непрестанная битва, в которой диавол борется с Богом, а поле этой битвы, по слову Достоевского, сердце человеческое. И в этой битве не устоять, если в почву сердечного смирения не засеяны семена благочестия, орошенные слезами покаяния.

В 1925 году, Яков Головатюк, избрав тесный путь спасения в монашестве, приходит в Почаевскую Лавру. В трудолюбии и смирении исполнял новоначальный инок возлагаемые на него послушания. Как и дома делал сани, колёса, пел на клиросе, почитая себя при этом самым грешным и недостойным.

В феврале 1931-го, стоя у гроба почившего настоятеля, Яков вдруг ощутил всю суетность и скоротечность жизни. «Человек, яко трава, дни его, яко цвет сельный, тако оцветет». Смерть неизбежна! Мудрый ты или богатый, крепкий телом иль убогий — смерть для всех. Все в землю ляжем, все прахом будет. А что за гробом? Вечность, муки? Яков словно пробудился, хотелось тотчас очистить душу, сбросить оковы греха и начать новую богоугодную жизнь.

В минуты скорбные прощанья, когда едва успели насыпать надгробный холм над могилой усопшего архимандрита, послушник Яков выступил вперёд и всенародно стал исповедывать грехи, прося прощения за всю свою прожитую жизнь. Пылкое исповедание юноши многих тронуло и взволновало, оставшись в сердце на всю жизнь.

Пройдя монашеское испытание, 8 июля 1932 года благословением правящего архиерея, послушник Яков Головатюк был пострижен в монашество с именем Иосиф. Отец Иосиф окончил полный курс Иноческо-Богословской школы при Почаевской Лавре.

Преподобный Амфилохий Почаевский. Послужной список:

• 21 сентября 1933 года рукоположен епископом Антонием во иеродиакона;
• 27 сентября 1936 года рукоположен епископом Дионисием во иеромонаха;
• 1 июля 1941 года награжден набедренником;
• 3 октября 1941 года назначен помощником эконома;
• 26 октября 1941 года награжден наперсным крестом;
• 10 мая 1951 года назначен помощником блюстителя Стопы Божией Матери;
• 18 июля 1952 года назначен садоводом лаврского сада с освобождением от прежнего послушания;
• 24 февраля 1953 года возведен в сан игумена;
• 4 мая 1954 назначен на послушание при свечном ящике;
• 24 ноября 1955 года освобожден от прежнего послушания и назначен на клиросное;
• 6 апреля 1957 года освобожден от клиросного послушания и назначен духовником богомольцев и награжден палицею;
• 25 января 1959 года назначен продавцом свеч в храмах Лавры;
• с 1959 по 1962 год исполнял послушание духовника и др.

Исполняя различные работы и послушания в Лавре, отец Иосиф лечил больных, особенно прославился как костоправ. К нему везли страждущих со всей округи, поток больных не прекращался ни днем, ни ночью. Благословением наместника Лавры он поселился в домике у ворот на монашеском кладбище, где вместе с иеромонахом Иринархом прожил около двадцати лет. Многие деревья, в том числе и фруктовые, которые и теперь можно видеть в святой ограде, посажены батюшкой.

Очень много больных привозили к отцу Иосифу. Порой вся улица Липовая была запружена подводами (до 100 подвод). Во времена Польского владычества лечение у польских докторов стоило очень дорого, поэтому простой народ с больными и увечными спешил к отцу Иосифу. Он всех исцелял, не взымая платы. В благодарность ему иногда оставляли продукты.

Проводя дни и ночи в труде и молитве, отец Иосиф возрастал духом, восходя от силы в силу. Сокрытыми для мира остались его тайные подвиги и борения. Постом, бдением смиряя свою плоть, подвижник умерщвлял плотские пожелания и страсти, приводя малейшее движения ума и сердца в «руководство духом». Посвятив жизнь служению Богу и ближним, отец Иосиф стяжал твердую веру и деятельную любовь, получив от Бога дар прозорливости и чудотворений.

Благодарение Богу, даровавшему миру отца Иосифа, целителя душ и телес человеческих, от всего сердца исполненного любви и сострадания к страждущим. Он лечил, изгонял бесов, возвращал слух глухим, слепым зрение, скорбным подавал отраду и утешение. Сколько слез иссушил старец своими молитвами, сколько горя принял в свое сердце, плача с плачущими, подавая при этом всем мир, вселяя в сердца радость и надежду.

Отец Иосиф вспоминал, как вначале Второй мировой войны он, отдыхая, лежа на покосе в послеобеденный час, ясно услышал немецкую речь, топот ног и лязг оружия. Встрепенувшись, осмотрелся, — вокруг никого. Вместе с иеромонахом Иринархом они удивились, что бы это могло быть? Поняли лишь к вечеру, когда немцы вступили в Почаев. Так, впервые, Господь открыл ему будущее как настоящее, и с тех пор отец Иосиф знал, по его собственным словам: «хто до мене їде чи йде, що у нього болитъ і скілъки йому жити».

По окончании войны к отцу Иосифу на кладбище стали наведываться сотрудники ГПУ и бандеровцы. Одни видели в нем сотрудника ГПУ, другие подозревали в укрывательстве бандитов и всячески старались от него избавиться. Однажды под вечер пришли незнакомые люди с носилками, связали его и понесли, намереваясь скинуть с галереи. Видевшие богомольцы запротестовали, а отец Иосиф спокойно сказал: «далеко не понесете». И, о чудо! Господь не позволил насильникам надругаться над Своим угодником. По дороге к Лавре один ослеп, другому отняло руку, третьему — ногу. Они кричали, просили отца Иосифа о прощении, развязывая его. Он их благословил и отпустил с миром.

Не покаявшись и не внимая чуду, пришли снова, но уже на «беседу». В это же время к батюшке привезли одержимую, привязанную к лестнице. Развязывая, опасались — буйная. Получив свободу, женщина с кулаками обрушилась на отца Иосифа, покрывая его сильными ударами, пока обессиленная не повалилась на землю. Преподобный не защищался, и даже не пытался уклониться от ударов — молча стоял и молился.

Сердце его, чуждое гнева и злобы, исполнялось жалости и сострадания при виде создания Божия, мучимого от диавола. Женщина вскочила и с новой нечеловеческой силой набросилась на старца. Падала, снова вскакивала, нанося удары, но так и не смогши поколебать долготерпение подвижника, обессилила и совершенно изнемогла.

Так бесы ненавидели отца Иосифа, нередко через бесноватых выказывая ему свою злобу. Лукавому противна добродетель. Бес, побежденный смиренномудрием старца, оставил одержимую. Восстав, словно от сна, она стала спрашивать, где находится и как сюда попала. Будучи очевидцами происшедшего, представители власти оставили старца на этот раз в покое.

Где враг рода человеческого не успевает сам посредством помыслов, говорят святые отцы, там насылает злых людей.
Под конец Великой Отечественной войны после отступления немцев, в лесах появилось множество банд и преступных формирований. Ночные грабежи, убийства. Свои, чужие, все смешалось, все жили в страхе.

Монашеское кладбище стояло в стороне. Сумерки внушали тревогу. Случиться могло всякое. Ночная мгла черным саваном опустилась на уставшую землю. Прохлада весенней ночи развела людей по хатам. Но, как видно, не всех. За час до полуночи кладбище огласилось зловещим топотом сапог.

Четырнадцать вооруженных мужиков бесцеремонно ворвались в убогое жилище отца Иосифа и потребовали ужин. Покушав, далеко за полночь, лесные «гости» попросили их проводить. Дойдя до ворот, командир объявил отцу Иосифу о расстреле. Спокойно выслушав извещение о скорой гибели, старец попросил десять минут на молитву. Получив желаемое, батюшка стал под старой липой, прочитал про себя «Отче наш», «Богородице», «Верую», «Отходную»… Отец Иринарх, беспокоясь отсутствием старца, вышел во двор. В это время старец уже стоял перед дулом направленного на него оружия, благодушно молясь за «творящих напасти». Командир гулко отсчитывал последние секунды жизни отца Иосифа… «Раз.., два…».

Отец Иринарх, поняв что происходит, бросился на автомат и, пригибая его к земле, отчаянно воскликнул: «Кого ви хочете убити?! Знаєте, який він чоловік? Він весь світ спасає. Якщо вам потрібно його вбити, убивайте мене, а його не зачіпайте!». — «Добре, іди», — сказал старший, высвобождая автомат из рук нечаянного заступника. Ожидая выстрела в спину, отец Иосиф направился к воротам, вошел, остановился. Смерть миновала. Слышно было, как щёлкая затвором, партизаны зашагали в темноте… Отец Иринарх, желая «положити душу свою за другн своя», спас батюшку от напрасной смерти, уготованной ему диаволом через недобрых людей.

Вскоре после этого отца Иосифа перевели обратно в Лавру. Все так же спешили к нему люди, получая врачевание телесных болезней и тайных недугов души. Исцелялись даже те, чьи болезни были запущены, и, по мнению врачей — неизлечимы.
Впрочем, именно врачи первыми восстали против старца, требуя от местной власти и наместника Лавры положить конец медицинской практике недипломированного лекаря, по милости которого они оставались без заработка.
В это время, после войны, Западная Украина, многие годы бывшая под Польшей, вошла в состав Советского Союза. Привлекать внимание было не безопасно, но отец Иосиф продолжал помогать людям.

Особый дар имел батюшка — изгонять бесов. К нему везли одержимых из самых дальних республик Советского Союза. Демонов старец видел наяву, и часто, проходя по храму, строго повелевал им выйти из церкви и из людей.

Горе, переполнявшее людские сердца, отец Иосиф переживал как свое, сострадая страждущим и снисходя к немощным.
Почти все жители Почаева в разные периоды своей жизни — в детстве, юности или старости — обращались к отцу Иосифу.

Целый день проводя на послушаниях и с людьми, подвижник молился ночью. «В 1950-х годах, — вспоминает архимандрит Сильвестр, — мы с отцом Иосифом несли послушание в монастырском саду. Как-то читая правило, я задержался, на что он заметил: «День для послушанія, ніч для молитв». И действительно, сам он так и поступал. Позже, когда я был экономом, — говорит отец Сильвестр, — изредка поздно возвращаясь в монастырь, видел отца Игумена на молитве под деревом в саду».

Отец Иосиф возлюбил смирение и, избегая суетной человеческой славы, всячески старался скрывать свои добродетели.
«Однажды, в 1956 году, осенью, как сейчас помню, в пятницу, — вспоминает К., — богомольцы помогали собирать яблоки в монастырском саду. После обеда, получив свободную минуту, мы с подругой прогуливались между деревьями, смиренно склонившими ветви под бременем спелых плодов. Наше внимание привлёк некий человек в старом плаще и кирзовых сапогах. Он лежал на земле, покрыв голову поношенной шляпой. Мы отошли, подшучивая, что кто-то ещё и выспаться умудряется на работе. После перерыва мы увидели этого человека, это был отец Иосиф: он никогда не вкушал пищи по средам и пятницам, и, скрывая от людей свой подвиг, незаметно уединялся для молитвы, а заслышав наши голоса, лёг на землю и притворился спящим».

Конец 50-х годов… Новый виток гонений на Церковь. По стране — массовые закрытия храмов и монастырей, сохранившихся в основном лишь на Западной Украине. Советская власть, проводя в жизнь атеистические программы, планировала превратить Почаев в «коммунистический посёлок» с музеем атеизма в Лавре. Насельникам монастыря предлагалось покинуть территорию. За всеми верующими, монахами и паломниками был установлен особый контроль. В 1959 году местной властью были отобраны: земельный участок в десять гектаров, фруктовый сад с огородом, теплицей, сушилкой, домик садовника с пасекой в сто ульев. Отобрали водокачку с машинами и оснащением. Всем торговым точкам в Почаеве было запрещено отпускать товары для монастыря, так что насельники лишились продуктов и самого необходимого.

Паломники и прихожане отслеживались, чтобы никто не пронёс продуктов в Лавру. Решили взять мором и выгнать монахов без боя, чтобы потом перед лицом мировой общественности и советского обывателя заявить о добровольном оставлении монахами обители в связи с отказом от религии… Но никто из насельников и не думал покидать монастырь.

Тогда под различными предлогами выгоняли по одиночке, выписывали, упорных сажали в тюрьмы «за нарушения паспортного режима», отправляли в психбольницы, вывозили домой без права возвращения. Непокорных судили. Люди возвращались, не похожие на себя, словно обтянутые темной кожей скелеты. Иеромонахи: Амвросий, Сергий, Валериан, Аппелий, иеродиакон Андрей, монах Нестор и другие прошли через заключения, порой неоднократные.

Репрессии не сломили стойкости монахов, которые переносили все мужественно и спокойно, желая сами, если нужно, даже умереть за Лаврские Святыни. Власти не раз угрожали монахам, обещая утопить в святом колодце, на что отец Иосиф спокойно им отвечал: «А ми цього і бажаємо!», — т.к. готов был принять мученическую кончину.
Паломникам было отказано в ночлеге.

В городской гостинице не принимали, а на местных жителей каждую ночь устраивались облавы. За укрывательство богомольцев хозяевам грозило строгое наказание. Ввиду такого положения, священноначалие Лавры решило открывать на ночлег один из храмов для круглосуточной молитвы, чтобы дать паломникам возможность отдохнуть. Отец Иосиф приходил в храм, до утра служил акафисты, а с рассветом велел всем петь: «Слава Тебе, показавшему нам свет», «Пресвятая Дево» и другие песнопения и молитвы. Как-то осенью 1962 года старца вызвали в город Броды, сорок километров от Почаева, к девочке со сломанной рукой. Возвращался в монастырь он через ворота со стороны экономии и не видел, что творится у Троицкого собора.

Преподобный не успел ещё отворить дверь келий, как к нему прибежал послушник и второпях рассказал, что собор отбирают и начальник милиции уже отнял у наместника ключи. Отец Иосиф поспешил к храму. Там было многолюдно, а у дверей церкви с десяток милиционеров со своим начальником. Старец подошёл к начальнику и неожиданно вырвал из его рук связку ключей.

Отдавая их тут же стоявшему молодому наместнику Августину, сказал: «На, тримай і нікому не віддавай». Недоумевающим милиционерам кинул: «Архієрей — хазяїн Церкви! А ви чого сюди прийшли? Геть звідси! Люди, гоніть їх!«, — обратился он к присутствующим местным жителям. Воодушевленные призывом любимого батюшки, люди устремились на милиционеров, которые в испуге бросились бежать к Святым вратам.

Своим мужеством и смелостью отец Иосиф отстоял Троицкий собор. Старец знал на что шёл и ожидал от мстительных и злопамятных богоборцев жестокой отплаты. Однако «на Бога уповаю, не убоюся, что сотворит мне человек ?» /Пс.55/. Преподобный не только ждал, он знал, когда и как придут за ним, но ничего не предпринимал.

Прошло не более недели… Бывший (ныне уже покойный) привратник у ворот экономии, игумен Серафим рассказывал: «В конце сентября, когда дежурил у ворот экономии, ко мне подошел отец Иосиф и сказал: «Відкривай браму. Зараз «чорний ворон» приїде за Йосипом!», — и ушел в корпус через экономию. Я открыл в корпус врата и стал ждать «черного ворона», но никто не приезжал, и закрыл браму, подумав, что старец пошутил. Прошло два часа. Вдруг подъехала милицейская машина — «черный ворон». Милиционеры потребовали пропустить машину во двор».

Отец Иосиф был у себя в келии, когда благочинный игумен Владислав постучал в дверь и сотворил молитву «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас!». Старец знал о своем аресте, знал, что за ним приедут сотрудники милиции и не впустил бы, но по молитве духовного брата открыл двери… Шесть человек накинулись на него, повалили на пол, связали руки и ноги, рот заткнули полотенцем и потащили с третьего этажа во двор к машине. Дышать было нечем (как он сам потом рассказывал): во рту кляп, ворот подрясника так сдавил горло, что ещё минуты две — и задохнулся бы. В машине полотенце изо рта вынули и повезли связанного за Тернополь в город Буданов (более чем сто километров от Почаева) в областную психиатрическую больницу.

Тут отца Иосифа постригли и побрили, а потом велели снять крест, но он отказался. Тогда санитары сами сорвали его и ночью раздетого повели в палату буйных душевнобольных. Палата освещалась слабой электролампочкой. Сорок человек (все нагие) спали, когда старец вошел. Бесы говорили из сонных: «Зачем ты сюда пришел? Здесь не монастырь!» Он им ответил: «Ви самі мене сюди привели». А ещё вводили отцу Иосифу лекарство, от которого распухало всё тело и трескалась кожа. Вспоминая всё это, старец закрывал руками лицо.

Люди, узнав, где находится отец Иосиф, начали писать главному врачу Будановской больницы письма с просьбой выпустить старца, который незаконно содержится с душевнобольными, тогда как сам может лечить таковых. Прошло три месяца его пребывания в больнице. Как-то в палату вошел санитар, принес халат и тапочки, велел старцу одеться и следовать за ним в кабинет главного врача. В кабинете были и другие врачи. Ему предложили сесть.

— Можете ли вы лечить тех больных, которые находятся в нашей больнице?
— Можу.
— Тогда вылечите их!
— Добре.

Отец Иосиф предложил им отпустить его в монастырь или послать кого-нибудь, чтобы привезти святое Евангелие, крест и облачение (ризу, епитрахиль, поручи), чтобы он смог служить водосвятные молебны и бесы сами уйдут. И ещё добавил, что через две недели ни одного больного здесь не останется (их было более 500 человек).

— Нет! Вы нам без молебнов лечите.
— Так неможпиво вилікувати.
— А почему?

Старец ответил, что, когда солдат идет в бой, ему дают оружие: винтовку, патроны, гранаты. Наше же оружие на невидимого врага — святой крест, святое Евангелие и святая вода! Отца Иосифа увели снова в палату, где он продолжал нести свой мученический крест, «чаях Бога спасающего от малодушия и от бури» /Пс.54/.

Всемилостивый Господь не даёт человеку понести крест выше сил его, но многими скорбями испытывает веру, терпение и упование его на Бога. Все, кто знал отца Иосифа, не переставали хлопотать об его освобождении. Писали везде, даже в Москву, и … надеялись.

Как-то раз пришел в палату санитар и снова принёс отцу Иосифу халат и тапочки. Он пошёл с ним в кабинет главврача, где кроме него самого было ещё двое мужчин и женщина. Как потом выяснилось — члены московской комиссии. Старцу вежливо предложили сесть и спросили, давно ли он стал монахом.

В ответ услышали, что родился монахом. На вопрос, почему оказался в этой больнице, рассказал о том, как отроком часто ходил к старичку-соседу, который читал Библию и говорил, что придёт время, когда дракон будет воевать с Церковью. Ему было интересно узнать это. И вот теперь он видит, как дракон воюет с Церковью. Женщина на такой ответ усмехнулась, многозначительно переглянулись и мужчины. А отца Иосифа снова увели в палату…

Но люди не сдавались. Все писали и писали заявления с просьбой освободить его из больницы. О заключении отца Иосифа узнала дочь Сталина Светлана Аллилуева. Ей удалось освободить старца в благодарность за то, что он ранее исцелил её от душевной болезни. После этого поселился отец Иосиф у своего племянника в родной Иловице.

Узнав, где находится старец, начали съезжаться к нему люди, одержимые разными недугами. Отец ежедневно служил водосвятные молебны и исцелял людей. Но враг опять восстал в лице безбожных местных властей. Обеспокоенные притоком больных людей в село, власти настроили злых людей против него. Один тракторист заманил старца на свой трактор и увёз за село к болотам. Там столкнул с трактора на землю и, избив до потери сознания, бросил в воду и уехал. Отец Иосиф восемь часов пролежал в холодной воде. Был декабрь месяц 1965 года.

Обеспокоенные долгим отсутствием отца Иосифа, его начали искать. И нашли еле живого, он чудом не утонул. Старца срочно увезли в Почаевскую Лавру и в ту же ночь постригли в схиму с именем Амфилохий, в честь святителя Иппонийского, память которого воспоминалась Церковью в тот день. Никто тогда не надеялся, что старец доживёт до утра. Но сила Божия поставила отца на ноги, он выздоровел. Оставаться в Лавре без прописки было опасно. За батюшкой приехали родственники и забрали его в Иловицу.

Люди по-прежнему шли и ехали к старцу за исцелением и получали его, о чем имеются многие свидетельства. Отец Иосиф ежедневно служил молебны, а после службы, окропив всех святой водой, приглашал за обеденный стол. После молебна люди чувствовали необъяснимую легкость в сердце. «По попущенню Божому, — говорил старец, — за гріхи ворог підходитъ до людини, бере в руку серце і стискае його. Але, щоб серце було чисте, треба поспішно читати молитву «Царю Небесный».

Обеды тоже были какие-то необыкновенные. После них многие больные исцелялись. А иногда отец Иосиф брал палицу и садился на скамейку у часовни. Все молящиеся подходили к нему и просили дотронуться палицей до больного места. И к кому он прикасался, исцелялись. Так исцелялись страдавшие головными болями, болезнями почек, печени, сердца, рук и ног, а также и душевнобольные.

Слава о чудесах исцелений разносилась повсюду. К отцу Иосифу ехали люди с севера и юга, с востока и запада, из Молдавии и Сахалина. Избегая человеческой славы, он старался скрывать от людей данный ему Божий дар исцеления от душевных и телесных болезней. Часто принимал на себя поверхностно их пороки, юродствовал и тем самым указывал причину тех или иных заболеваний людей, приходивших к нему.

Многие, не понимавшие духовную жизнь, считали отца Иосифа грешником. И сам он часто высказывался: «Ви думаєте, я святий? Я грішник! А зцілення ви отримуєте по своїх молитвах і по своій вірі». Поступками старца обманывались не только приезжие, но и его домашние. А он при том любил повторять: «Я не на лице дивлюся, а на душу! А ви думайте, що хочете». Тут уместны слова Апостола Павла: «живущие по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу — о духовном, у чистого все чистое, а у нечистого и неверного осквернены ум и совесть».

Приезжавшие в Почаевскую Лавру со всех сторон страны, обязательно старались посетить старца в его селе. Летом у него ежедневно бывало до 500 человек, а иногда и больше. Всех он обязательно угощал благословенной трапезой.

Ещё под осень 1965 года отец Иосиф поселился у племянницы Анны — дочери покойного брата Пантелеймона, которая жила в этом же селе в новом небольшом доме. Во дворе Анны угодник Божий устроил высокую голубятню, а под ней маленькую часовню, перед которой служил молебны и освящал воду. За часовней поставили длинный обеденный стол для богомольцев, а также построили молельню.

С северной стороны двора построили длинный корпус и в нём устроили трапезную и кухню, приемную для больных, спальню для послушниц и домовую церковь — длинный зал с двумя боковыми комнатами: в одной хранилось церковное облачение, в другой — отец Иосиф молился и отдыхал. Со стороны сада к церкви была пристроена закрытая беседка-веранда.

В саду, посаженном старцем, росли яблони, груши, сливы. Землю, как ковром, укрывали цветы: гладиолусы, георгины, розы. В ящиках красовались пальмы. Среди царства цветов гуляли павлин и пава. Были тут канарейки и попугайчики, в голубятне жило до 200 голубей. Для обслуживания людей и выполнения работ по хозяйству у отца Иосифа жили послушницы. Они читали в молельне утренние и вечерние молитвы, по ночам Псалтирь, днём акафисты, готовили обеды, работали в саду…

Отцу Иосифу открыты были души всех людей, их сердца и намерения, но ради любви он терпел у себя в доме и коварных, и лукавых, и одержимых. Часто, садясь за стол, отец Иосиф пел: «Страха не убоюся, ниже смущуся!» и «С нечестивыми не сяду!».

Напротив дома племянницы Анны Пантелеймоновны был земельный участок, выделенный отцу Иосифу сельсоветом под огород — там сажали картошку. Люди закупили стройматериалы и пожертвовали ему для постройки дома, но власти села дом строить не разрешили. Старец расстроился; он предполагал в новом доме устроить церковь. Он часто говорил: «Мене не буде, а церква буде, а потім і монастир». Спустя пятнадцать лет после кончины подвижника в селе действительно построили церковь, так как приходская деревянная церковь в селе Антоновцы, что в четырех километрах от Малой Иловицы, сгорела от молнии в 70-х годах. Там же находится и старое кладбище, где похоронены родители и все родные отца Иосифа. Он часто посещал их могилы и служил панихиды.

У себя во дворе отец ежедневно служил водосвятные молебны и исцелял людей. Как известно, «сей род» (демоны) изгоняются только молитвой и постом, поэтому отец Иосиф многим не благословлял вкушать пищу в среду и пятницу. «Якби ви знали, який піст солодкий», — говорил старец, имея ввиду сладость духовную, которой услаждается душа постящегося. В дни строгого поста он велел рано утром, встав с постели, до начала утренних молитв, сразу класть три земных поклона с молитвой «Богородице Дево, радуйся», чтобы легко выдерживать пост в этот день.

Отец Иосиф исцелял разные недуги и утверждал, что половина больных исцеляются, а половина уезжают от него не исцеленными — Богу не угодно это, ибо их телесное исцеление будет не на пользу им, а на погибель души.

Очень часто старцу приходилось терпеть неприятности от своих неугомонных посетителей, одержимых бесами. Домашние даже уговаривали его не принимать бесноватых, ибо бесы мстили всем, кто жил во дворе, и ему самому, на что отец Иосиф отвечал: «Трудно терпіти, Але і боятися демонів не треба!». Говоря словами подвижника, земля в его дворе была пропитана слезами молящихся людей, тяжело больных, жаждущих всей душой исцеления. Он часто повторял, что дети в наши времена рождаются непокорными, гордыми и дерзкими, а потом становятся бесноватыми. Смиряя таких детей, старец заставлял их просить прощения у родителей.

Нужно было иметь великую любовь в сердце, чтобы никогда и никому, и ни в чём не отказывать. Лекарь Божий имел таковую. Он находил время для каждого.
Пожилой послушник Иоанн бывал у отца Иосифа в селе Малая Иловица не один раз. И там видел чудеса исцелений. «Без стяжания благодатных даров Духа Святого, я думаю, — говорил послушник Иоанн, — невозможно творить такие чудеса исцелений, какие творил этот великий угодник нашей Волынской земли». Это подтвердит и любой старожил Почаева, и те десятки, если не тысячи людей Отечества нашего, которых исцелил отец Иосиф.

Как-то после утренних молитв батюшка долго не выходил из келий к народу. Вдруг вышел и приветствовал всех словами пророка Исайи: «С нами Бог! Разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог!». А потом начал рассуждать о причинах, приведших стольких многих людей к нему. Главная причина, по словам старца, кроется в духе безбожия, насаждение которого начинается ещё в школе. Учеников преследуют, не пускают в храм, ведут идеологическую проработку, унижая человеческое достоинство.

Человек, который не посещает церковь, не исповедуется, не причащается — лишается благодати Духа Святого. Это и приводит к тому, что большинство населения — душевнобольные. Старец советовал молитвой лечить недуг нынешнего века. В его доме она совершалась круглосуточно. В молельне на полу, застланном соломой и ряднами (покрывалами), спали немощные больные, одержимые злыми духами. Сонные, они среди ночи бормотали: «проснулся апостол лохматый (это они об отце Иосифе, у него были пышные волнистые волосы,), опять нас мучит! Уйдем! Уйдем!…».

Подвижник по ночам плотно завешивал окна черными занавесками: ночью в полной схиме, с ладаницей в руках, он ходил по своей длинной келии и творил молитву, которую чувствовали и не терпели бесы в спящих в молельне бесноватых людях. Часто утром молитвенник рассказывал, как всю ночь бесы не давали ему покоя: ехали на подводах, шли легионами к нему во двор с угрозой убить, застрелить, зарезать или отравить.

В начале зимы 1970 года к отцу Иосифу ворвался молодой человек лет тридцати пяти, высокий, физически здоровый. «Где Иосиф? Он меня в Москве душил дымом! Я его зарежу!». С Божьей помощью бесноватого удалось повалить в снег и связать руки, ноги. Из кармана куртки вынули три больших кухонных ножа. Мужчину втащили в молельню. Им оказался москвич, лётчик по имени Георгий, трое суток добиравшийся в Иловицу, в пути не евши и не пивши, от чего ослаб. По просьбе матери этого человека отец Иосиф молился за него, и тот в Москве чувствовал молитвы старца и не мог их терпеть, так как был одержим нечистым духом, который и привёл Георгия отомстить молитвеннику. Отец Иосиф в тот день из келий не выходил. Москвичу развязали руки и дали поесть. А к вечеру развязали и ноги. Он убежал со двора; больше его никто не видел.

Приезжали к отцу и современные молодые юноши, жаловались на душевную тоску, отсутствие сна и аппетита. Старец ставил их посреди двора и велел класть по четыреста пятьдесят земных поклонов; велел, чтобы так и дома каждый вечер делали, да носили крестики, не выпивали, не курили, ходили в церковь, соблюдали посты, причащались. Тогда, по его словам, все «нервы» выйдут — будут здоровы. При этом добавил, что нервы чувствуют боль, но когда болит душа, то это не нервы расстроены, а бесы мучают и надо постом и молитвою бороться с ними.

Подвижник очень любил природу, он чувствовал её, старался украсить землю цветами и разными деревьями. Везде, где он жил: в Почаевской Лавре, у монашеского кладбища, в Иловице — оставил после себя живой памятник из плодовых и декоративных деревьев. Весна для него была райской порой, а весенний лес — раем. Старец говорил, что только до сенокоса вся растительность: и трава, и цветы, и листья на деревьях, и кустарники — молодые, нежные, свежие и блистающие, а после сенокоса наступает лето и листья тускнеют, грубеют, утрачивают свою молодость и былую прелесть. Как и сам человек…

Имея доброе сердце, отец Иосиф скорбел о злых людях, ибо зло не свойственно природе человека. Оно возбуждается в нём не без посредства демонов, а потому-то злые люди им и уподобляются. «Любой грех опутывает сердце, как паутина, а злоба, как проволока — попробуй разорви ее. Злые люди убили Царя, злые глумятся над православными. Великое счастье, что Господь сподобил нас родиться в Православной вере и быть православными, а многие народы, к сожалению, не знают Православия», — неоднократно повторял подвижник.

Еще за десятилетия до прославления Святейшего Патриарха Тихона — великого защитника веры Православной в России — отец Иосиф уже почитал его святым и вклеил как иконку его фотокарточку рядом с ликом святого апостола Андрея Первозванного в свой поминальный синодик.

Неодобрительно относился угодник Божий и к телевизионным передачам, которые опустошают, обкрадывают душу. После просмотра таковых программ человеку совершенно не хочется молиться, а если и принудит себя на молитву, то молится только устами, а сердце далеко от Бога. Такая молитва, по мнению старца — только в осуждение. В последнее время колдуны (т.н. экстрасенсы) усиленно работают над усовершенствованием системы кодирования людей через телевизоры, радио и даже электронные приборы, ибо знают, что закодированные люди будут покорно выполнять чужую волю. «Спастися, — говорил старец Иосиф, — нелегко. Я вам спасіння на голову не покладу — трудіться і моліться самі! Якщо хочете спастися, будьте глухі, німі і сліпі«.

Свою любовь к людям лекарь являл делом, поэтому и шли к нему с верой, воспламенялись от него святой благодатью. Духовной любви у врачевателя душ и телес человеческих хватало на всех: он любил больных и страждущих, желал им исцеления и старался помочь. На вопросы одной рабы Божьей, как достичь такой любви, подвижник отвечал, что за смирение Бог дает благодать любви. И ещё часто повторял: «Як ти до людей, так і люди до тебе».

«На молебнах у батюшки, — рассказывает К., — исцелялись люди, а меня полностью охватило такое чувство, что я готова была всех обнимать. Я не могла прийти в себя от несказанной любви к каждому человеку». К старцу часто приезжали монашествующие. В беседах с ними он не раз подчеркивал, что важно не только принять монашеский сан, но чтобы именно душа была монашкой.

Отца Иосифа можно дополнить словами апостола Павла: «смотрите, поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы, не будьте нерассудительны, но познавайте, что есть воля Божия.» /Еф. гл. 5/.

Наступил 1970 год. Приближался праздник Рождества Христова. Чувствуя, что это последнее Рождество в его жизни, отец Иосиф хотел устроить торжество для всех, кого Бог пошлет к нему. В день праздника в молельне совершалось богослужение, а затем рождественским песнопением славили Христа-Младенца. Группами во двор заходили сельские дети с Вифлиемской звездой, пели колядки. Отец Иосиф сам встречал их и приглашал к праздничному столу, давая им подарки. И так целый день до поздней ночи во дворе и в доме старца и взрослые, и дети непрерывно славили Рождество Бога-Спаса. Торжество продолжалось все святки и запомнилось каждой душе, с псалмопевцем воспевавшей благодарение Богу за Его великую милость сподобиться в эти Рождественские дни побывать у святого старца-подвижника.

В начале лета 1970 года отец Иосиф пригласил почаевца Василия Малкуша к себе в Иловицу. Вдвоём они отправились в лес слушать зозулю (кукушку). Слушал её батюшка с каким-то особенным вниманием, а потом и сказал своему другу: «От, останній раз слухаю з тобою зозулю». Так и случилось — в последние дни того года он отошёл ко Господу.

К отцу Иосифу очень привязался иерей Пётр с Винницкой области. Он верил каждому слову старца. Тот полюбил его за кротость, за смирение и послушание, благословлял служить водосвятные молебны. Сам же закрывался в келий «відпочити», помолиться об исцелении недужных, присутствовавших на водосвятных молебнах. Они-то и исцелялись по его тайным молитвам. Отец Пётр понимал цель старца и со смиренным благоговением относился к нему. Иерей везде и всюду ходил и ездил в рясе, с наперстным крестом на груди, как благословлял отец Иосиф, ибо считал, что священник и своим внешним видом должен проповедовать, утверждать и высоко держать знамя Святого Православия, чтобы все видели и знали, что Православие существует, Церковь Христова живет и действует. На такого священника все смотрят с уважением и благоговением, а ежели скрывает свой сан под светской одеждой, то для каждого он просто мирянин, не внимающий словам Господа: «Кто постыдится Мене, того и Я постыжуся».

Божия Матерь для отца Иосифа была Небесной Вратарницей; он постоянно в своих молитвах обращался к Ней. Иногда во время общего обеда батюшка просил всех прервать обед, встать и пропеть молитву Пречистой «Под Твою Милость». Уныние и пустота в душе, считал старец, из-за многоглаголания, чревоугодия и любостяжания. Он велел тогда каждый час и день петь «Елицы, во Христа крестистеся» и «С нами Бог». Сам он имел красивый баритон, хорошо понимал и любил церковное пение.

Бывало, соберутся односельчане в воскресный день на водосвятный молебен у отца Иосифа, все стоят, молятся — полная тишина. Вдруг старец обернется и скажет: «Не говоріть! Не заважайте мені». Он слышал мысли людей о их земной суете, которые мешали ему молиться. «Молитва — есть свобода и устремление ума от всего земного«, — пишут святые отцы.

Как-то зимой в начале 1970 года зашел в трапезную и строго спросил, кто принёс ему цветы и попросил не носить больше, ибо не цветы нужны, а молитва. Все удивились: нигде не видели цветов. Почти через год стала понятна эта притча: подвижник провидел, что на могилу ему будут приносить цветы, но ему приятнее молитва людей, а не украшение гроба. Что чувствовал отец Иосиф в последние дни своей жизни, какие мысли тревожили его? Домашние часто видели, как преображалось лицо старца: умом глубоко уходил в себя в молитвенном созерцании. Он знал помыслы окружающих его: добрые и злые. Благодарил за добро, прощал зло. Ополчались против него не только злые духи, но и люди.

Как-то батюшка сел обедать, но к еде не прикасался с полчаса. Он сидел и к чему-то внимательно прислушивался. Своим духовным прозорливым оком он видел собравшихся в Шумском райисполкоме атеистов, решающих его судьбу. Они совещались, что устроить во дворе старца после его смерти: детский садик, больницу или электростанцию. Знал он, наверняка, и о том, что там же надумали о его злодейском убийстве.

Прошло несколько дней. Поздно вечером, когда уже все спали, в веранде появился свет. Послушницы подумали, что это отец Иосиф — до морозов он спал там. Но когда посмотрели в окно, то увидели двоих в кепках. Подняли людей в молельне и побежали к веранде. Свет потух… Стало темно. Окно открыто, дверь заперта, за дверью тишина. Не зная, что с батюшкой и где он, стали стучать в его келию. Через несколько минут старец вышел встревоженный: провидя намерение злодеев, он в ту ночь ушёл спать в келию.

Отец Иосиф подошёл к веранде и стал открывать дверь. Кто-то, отстранив его, вошёл первым. На раскладушке лежала финка. Из-под раскладушки вытащили молодого человека, одетого в подрясник отца Иосифа. Его связали и увели в молельню. Он рассказал, что был со своим товарищем-односельчанином — обладателем финки, недавно окончившем службу в Морфлоте. Тракториста-злодея угостили обедом и отпустили домой. А к вечеру из Шумска приехала милиция и разыграла сценарий следствия: допросили свидетелей, составили акт о покушении на убийство, забрали с собой вещественное доказательство — финку. На этом следствие и закончилось.

Вскоре после этого покушения во время обеда отец Иосиф снова долго не прикасался к еде, сидел и к чему-то прислушивался. Выражение его лица менялось: становилось то удивленным, то строгим, а потом и сказал: «Віра моя мене і спасе!» И объяснил своим домашним, что в Шумске снова решают, как поскорее лишить его жизни. «Яко слышах гаждение многих живущих окрест: внегда собратися им вкупе на мя, прияти душу мою совещаша».

Провидел старец замыслы врага и знал его сообщников-исполнителей в лице злых людей, провидел и свою кончину. Несколько раз отец Иосиф собирал своих домашних в трапезной и просил пропеть некоторые молитвы из службы на Успение Божией Матери, а «Апостолы от конец, совокупльшеся зде» — просил пропеть трижды. Сам же, слушая умилительное пение, закрывал лицо руками и плакал. После пения с грустью говорил: «А як страшно буде, коли стануть мерзлу землю на гріб кидати»… Через четыре месяца в Лавре отпевали отца Иосифа.

Одному из монахов за три дня до кончины подвижника, как он потом рассказывал, было тяжело на душе, без причины катились по щекам слезы. На четвертый день ему приснился отец Иосиф и попросил поминать его за упокой. А вечером он узнал о его смерти. Умер подвижник 1-ого января 1971 года. Шел сильный снег. Односельчане прощались со своим дорогим старцем. Иеромонах Богдан служил заупокойную литию по новопреставленном. И только в девять часов вечера, поставив гроб на грузовую машину, выехали в Почаев. Снег не переставал. Прощалась со старцем и природа…

В три часа ночи машина с гробом подошла к Лавре, но в Святые ворота не могла проехать, трижды скатывалась вниз с горы — угодник Божий не хотел на машине проезжать через Святые ворота. Тогда подняли на плечи гроб подвижника и с пением «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас» внесли в Святые ворота и через привратню в корпус. По коридору понесли в церковь Похвалы Пресвятой Богородицы. Послушницы привезли много восковых свечей из келий отца Иосифа; их возжигали на поставленных перед гробом великих подсвечниках и раздавали людям. Привезли фотографии старца; отец Богдан раздавал их богомольцам.

Позднюю литургию в Похвальной церкви служил архимандрит Самуил. После литургии началось отпевание отца Иосифа. Священники-монахи вышли из алтаря ко гробу. Снег перестал, вышло солнце и играло, как на Пасху. А когда давали последнее целование, то у гроба исцелилась сломанная рука женщины. На отпевание в храме собралось много народу.

Обычно покойных монахов на кладбище везут, но гроб отца Иосифа люди не спускали с рук: каждый хотел хоть немного пронести дорогого старца, провожая его в последний путь. Кони, запряжены в сани, ехали стороной, а гроб с телом всеми любимого старца Иосифа несли высоко над головами провожавших — «як до людей, так і люди…». Никого из монахов так не хоронили, хотя и среди них были глубоко уважаемые и почтенные отцы, но такому чудотворцу и исцелителю, каким был отец Иосиф, люди хотели воздать достойную честь и тем выразить свою любовь к нему, любившему их и всю свою жизнь посвятившему служению Богу и ближним.

Архимандрит Гермоген провозгласил надгробное слово. Гроб опустили в могилу, засыпая мерзлой землей. Могилу ему выкопали рядом с могилой отца Святополка. Оба они лежат под кронами яблони, посаженной когда-то отцом Иосифом. Как и говорил старец — проблем с пропиской уже не будет у него, что пропишут его в Почаеве, — так и прописали до Второго пришествия Господня… Документы никто не спрашивал, и стал понятен сон В. — отец Кукша умолил Царицу Небесную и Она помогла прописать в Почаеве отца Амфилохия, о чём и просил старец , будучи еще живым рабу Божию В.: «Ти забереш мене в Почаїв? А она думала! тогда (незадолго до смерти о. Амфилохия), что это батюшка просит её забрать его в Почаев и прописать в своём доме.

Насыпали могильный холм. Снова тучи затянули небо, пошёл снег, налетел порывистый ветер, поднялась метель. Ветер сбивал с ног людей — так плакала природа, выражая свою скорбь по угоднику Божию. И только к концу следующего дня метель утихла, стало тихо и ясно…

Хоронили отца Иосифа четвертого января 1971 года. А через три дня — праздник Рождества Христова. Но для многих полной радости в Рождественские дни не было — так глубоко было горе и тяжела скорбь по новопреставленном старце. Свежо ещё было в памяти прошлогоднее празднование Рождества у него в селе, жителям которого он предоставил столько духовной радости, не забываемой на всю жизнь.

Восхвалятся преподобнии во славе и возрадуются на ложех своих. Слава сия Будет всем преподобным Его

Сороковины отметили в Иловице в среду. Матушке Манефе приснился тогда сон: по реке против течения стрелой несётся лодка, а в ней стоит отец Иосиф. За борта лодки ухватилось множество бесов — черных, злобных, — они торжествующе кричали: «Наш! Наш!». Но подвижник не обращал на них внимания. Тут лодка пристала к берегу напротив великолепного большого храма, из которого вышли два светлых юноши, взяли старца под руки, ввели в храм и поставили в алтаре перед престолом. Бесы в досаде завопили и… исчезли.

Сон матушки можно растолковать так: лодка стрелой неслась против течения — это отец Иосиф творил чудеса, которыми обманывались бесы и считали его грешником до самого последнего момента — определения Божия о его душе, с почестями введенной Ангелами в Церковь Торжествующую.

После кончины старца его монашескую одежду — мантию, камилавку, чётки — послушницы возложили на аналой в церкви, где молились сорок дней. По ночам от них исходило сильное благоухание. Годы летят, время продолжает свой неудержимый бег. Ежегодно на могиле дорогого старца отмечают день Ангела и день кончины. Люди помнят его живого, его поступь, его голос, любящее сердце и добрые-добрые, умные глаза.., из уст в уста передают друг другу повествования о чудесах исцелений.

Все эти годы день ото дня идут на могилу к подвижнику люди, а ныне и в Пещерную церковь Свято-Успенской Почаевской Лавры, где почивают его нетленные мощи, зажигают свечу или возжигают лампадку, ведут тихий разговор, доверяя старцу свои беды и болезни. Приходят сюда и одержимые злыми духами… И засвидетельствованы уже многие чудеса исцелений как на могиле на монастырском кладбище, так и у раки с мощами преподобного Иосифа (в схиме Амфилохия).

Не зарастёт к нему никогда народная тропа, проложенная страждущими в надежде получить от Бога исцеление по молитвенному предстательству приснопамятного отца Иосифа, великого угодника Божьего Волынской земли.

Вся жизнь Преподобного была самопожертвованным служением во имя любви к Богу и ближнему, ибо любовь — это главный плод духовного подвига христианина и цель монашеской жизни. Она есть закон жизни на небе и на земле и рождается от чистого сердца и непорочной совести. Любовь бессмертна, она идет с человеком за его гробом в вечную жизнь и взаимно связует души живых и умерших людей. Именно таковой любовью Преподобный стяжал глубокое уважение к себе.

Верой, любовью и милосердием к страждущим он явил благой пример жизни, снискал любовь и оставил неизгладимую память в сердцах верующих людей, для которых был и есть скорым целителем, милостивым помощником и благопоспешным заступником. Он и по смерти лечит, утешает, назидает; люди и теперь ощущают его любовь.

Господь причислил его к лику святых Своих и вселил во Царствии Своем Небесном, а мы сподобились иметь в его лице великого молитвенника и ходатая перед престолом Божиим об исцелении недугов, об избавлении от скорбей и искушений. Память Его да будет в род и род.

Решением Священного Синода Украинской Православной Церкви, 12 мая 2002 г. н.с. (в Неделю Фомину), схиигумен Амфилохий торжественно канонизирован как преподобный Амфилохий Почаевский. Мощи преподобного Амфилохия открыты для поклонения в храме преподобного Иова Почаевского.

Преподобный отче Амфилохие Моли Бога о нас!

• Преподобный Амфилохий. Современные чудеса и исцеления »

Тропарь, глас 4

Земли Волынския преславна подвижника /
и обители Почаевския достойна насельника/
людей православных изрядна целителя /
яви тя Церкви Своей Христос Бог наш, /
преподобне отче Амфилохие, /
Ему же усердно молися /
от навет вражиих свободитися /
и спастися душам нашим.

Кондак, глас 3

Яко веры Православныя ревнитель и благочестнаго жития учитель,
в болезнех и скорбех изрядный помощник и защититель,
пред Господом предстоиши преподобне Амфилохие, сего ради вопием ти:
сохрани обитель, в ней же подвизался еси,
и спасай нас молитвами твоими, отче блаженне.

Тропарь, глас 4

О страждущых людех пламенный молитвенниче, постом,
бореньми со страстьми, бдением молитвенным,
делами милосердия любовь Царицы Небесной снискав.
Истинныя веры столп был еси непоколебимый,
и Православия яркий светильниче,
многонедужным скорый помощниче и безмездный целителю,
полчищ демонских неустрашимый прогонителю,
в подвизех великих самому Подвигоположнику Христу и всем святым подражал еси,
в честь Святыя Троицы триех имен носителю:
Иакове, Иосифе и отче Амфилохие,
моли Всемилостиваго Бога да очистит сердца зараженныя грехом
и Твоим предстательством спасет души наша.

Величание

Ублажаем тя, преподобне отче наш Амфилохие,
и чтим святую память твою, наставниче монахов и собеседниче ангелов.