Священномученики Павел Светозаров и Иоанн Рождественский, мученики Петр Языков, Николай Малков, Авксентий Калашников, Сергий Мефодиев и мученица Анастасия
2 января 1922 года советская власть издала декрет об изъятии музейного имущества – разграблении культурного наследия, собранного народами России за тысячу лет. Но и этого было большевикам недостаточно. Наступивший в стране после гражданской войны голод позволил им продолжить гражданскую войну с ограблением храмов и убийствами священнослужителей.
Большевики хотели бы уничтожить сразу всю Русскую Православную Церковь, но поскольку это равнозначно было бы уничтожению большей части населения тогдашней России, на это они не решились, опасаясь массовых возмущений крестьян. В 1922 году население областей, охваченных голодом, составляло двадцать три миллиона. Для большевиков это значило, что двадцать три миллиона потенциальных врагов выведены голодом из борьбы и не смогут встать на защиту Церкви, когда вооруженные отряды по единому сигналу выйдут грабить храмы и монастыри.
Ещё до того, как советские власти стали в официальной печати выказывать беспокойство по поводу надвигающегося голода, Патриарх Тихон в августе 1921 года обратился с просьбой о помощи к Православным Патриархам, Римскому папе, архиепископу Кентерберийскому и епископу Йоркскому, а также к православным людям России и всего мира. Это были одновременно и плач, и просьба, и вопль о помощи. Из глубины сердца сострадающего, щедрого и любвеобильного только и могла излиться подобная просьба. Тогда же по благословению Патриарха был основан Всероссийский Церковный Комитет помощи голодающим.
В храмах и среди верующих начались сборы средств; в годину величайшей скорби Русская Православная Церковь уверенно и авторитетно становилась во главе движения помощи голодающим. Но для советского правительства, насаждавшего в качестве государственной религии безбожие, это было неприемлемо, и оно потребовало роспуска Всероссийского Церковного Комитета и передачи всех собранных средств государству.
Однако и полное отстранение Церкви от помощи голодающим было невыгодно, ибо оставляло Церковь за пределами политической интриги, и в декабре 1921 года советское правительство предложило Церкви снова начать сбор средств в помощь голодающим…
Святой Иоанн родился в 1872 году в селе Пармос Судогодского уезда Владимирской губернии.
Был женат, но детей у них с матушкой не было, и все силы и время он отдавал прихожанам и храму. Двадцать пять лет ревностно служил о. Иоанн в Крестовоздвиженском храме села Палех, и прихожане любили его.
Священномученик Иоанн Рождественский, пресвитер
19 марта 1922 г., во время Великого Поста, спустя несколько дней после устроенного большевиками в ходе кампании по изъятию церковных ценностей кровавого погрома в Шуе, огласил пастве после литургии Послание Святейшего Патриарха Тихона* и сказал:
«Вы слышали Послание Патриарха. Знаете о декрете центральной власти об изъятии церковных ценностей. Я призываю вас, своих прихожан, не препятствовать отбору в случае прихода правительственной комиссии. Сам я как священник по канонам не могу отдать священные предметы. А присутствовать, когда их будут изымать другие, не хочу и не буду»
25 марта 1922 года был арестован по делу о церковных ценностях. Вместе с ним были арестованы 4 священника и 20 мирян, все они проходили по групповому делу «Шуйское дело (1922г.) об изъятии церковных ценностей».
О. Иоанн был обвинен в том, что «в виде проповеди огласил воззвание Патриарха Тихона». Следствие усиленно добивалось от арестованного священника, откуда он получил Послание. О. Иоанн отвечал, что получил его по почте, но откуда оно было или какой был штемпель на конверте, и где сам конверт — не помнит.
Следствие предлагало о.Иоанну путем самооговора и «раскаяния перед властью» получить смягчение приговора, но он отказался признать себя виновным и вновь повторил, что не знает, откуда он получил Послание Патриарха Тихона.
25 апреля 1922 года на выездной сессии Верховного трибунала ВЦИК священники о. Павел Светозаров, о. Иоанн Рождественский и мирянин Петр Языков были приговорены к расстрелу. 10 мая 1922 года в 2 часа утра они были расстреляны в Шуе. Перед расстрелом священники совершили отпевание по себе и Петру и держались мужественно.
Рассказывают, что перед расстрелом священники совершили отпевание по себе и мирянине Петре и держались мужественно. Последняя молитва отца Павла была об остающихся сиротах. И Бог услышал молитву священника. Всю жизнь молитвами мученика дети прожили под благодатным Божиим покровом. Все невзгоды и несчастья безбожной эпохи прошли мимо них.
То, что должно было бы поломать их судьбы как детей расстрелянного священника, почти не коснулось их; они остались жить в том же доме и из окна дома все так же открывался вид на величественный стройный собор, где отец всю жизнь прослужил священником и откуда в Великий пост 1922 года начался его крестный путь на Голгофу. Младшая дочь отца Павла Светозарова скончалась в конце восьмидесятых годов в преклонном возрасте в родительском доме с благодарной памятью об отце-мученике.
Память — 27 апреля/ 10 мая, в Соборе Ивановских святых, а также Соборе Новомучеников и Исповедников Русской Православной Церкви. Причислены к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 для общецерковного почитания.
Воззвание Патриарха Тихона
19 февраля 1922 года Патриарх Тихон обратился к православной пастве с воззванием. «Леденящие душу ужасы мы переживаем при чтении известий о положении голодающих: “Голодные не едят уже более суррогатов, их давно уже нет. Падаль для голодного населения стала лакомством, но этого лакомства нельзя уже более достать, – писал он. – По дорогам и оврагам, в снегу находят десятки умерших голодных. Матери бросают своих детей на мороз. Стоны и вопли несутся со всех сторон. Доходит до людоедства. Убыль населения от 12 до 25%.
Святейший Патриарх Тихон
Из тринадцати миллионов голодающего населения только два миллиона получают продовольственную помощь” (“Известия ВЦИК Советов”, №№ 5 и 22 сего года). Необходимо всем, кто только может, прийти на помощь страдающему от голода населению. Получив только на днях утвержденное Центральной Комиссией помощи голодающим при ВЦИКе Положение о возможном участии духовенства и церковных общин в деле оказания помощи голодающим, мы вторично обращаемся ко всем, кому близки и дороги заветы Христа, с горячею мольбою об облегчении ужасного состояния голодающих.
Вы, православные христиане, откликнулись своими пожертвованиями на голодающих на первый наш призыв. Бедствие голода разрослось до крайней степени. Протяните же руки свои на помощь голодающим братьям и сестрам и не жалейте для них ничего, деля с ними и кусок хлеба и одежду по заветам Христа.
Учитывая тяжесть жизни для каждой отдельной христианской семьи вследствие истощения средств их, мы допускаем возможность духовенству и приходским советам, с согласия общин верующих, на попечении которых находится храмовое имущество, использовать находящиеся во многих храмах драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления (подвески в виде колец, цепей, браслеты, ожерелья и другие предметы, жертвуемые для украшения святых икон, золотой и серебряный лом), на помощь голодающим. Призывая на всех благословение Божие, молю православный русский народ, чад Церкви Христовой, откликнуться на этот наш призыв. У кого есть две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же (Лк.3:11). Будьте милосердны, как и Отец ваш Небесный милосерден (Лк.6:36)».
Большевики ждали от Патриарха подобного воззвания и деятельного участия Церкви в сборе денежных средств, но они никак не желали, чтобы Церковь встала во главе движения помощи голодающим и, как бывало в прошлом, публично призывала народ к жертвенности, милосердию и любви. 26 февраля власти издали декрет об изъятии «из церковных имуществ, переданных в пользование группам верующих… всех драгоценных предметов из золота, серебра и камней…», в том числе всех освященных предметов. Декрет бесповоротно уничтожал добровольность пожертвований, а священство вынужденно ставил в положение святотатцев. Разрешая недоумение паствы и принимая весь гнев большевиков на себя, Патриарх Тихон выпустил следующее послание.
«Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления, – писал он. – Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство – миряне отлучением от Нее, священнослужители – извержением из сана (73 правило Апостольское, 10 Правило Двухкратн. Вселенск. Собора.)».
Павел Михайлович Светозаров (1866 — 1922), протоиерей, священномученик
Советское правительство, издав декрет об изъятии церковных ценностей, к самому изъятию не приступало до тех пор, пока во главе всего мероприятия не встал Троцкий. В начале марта он возглавил секретную комиссию, которая должна была полностью взять под контроль процесс изъятия церковных ценностей. 11 марта Троцкий, требуя в этом деле единоначалия, писал членам Политбюро:
«Работа по изъятию ценностей из московских церквей чрезвычайно запуталась ввиду того, что наряду с созданными ранее комиссиями Президиум ВЦИКа создал свои комиссии из представителей Помгола председателей Губисполкомов и Губфинотделов.
Вчера на заседании моей комиссии в составе тт. Троцкого, Базилевича, Галкина, Лебедева, Уншлихта, Самойловой-Землячки, Красикова, Краснощекова и Сапронова мы пришли единогласно к выводу о необходимости образования в Москве секретной ударной комиссии… Эта комиссия должна в секретном порядке подготовить одновременно политическую, организационную и техническую сторону дела. Фактическое изъятие должно начаться еще в марте месяце и затем закончиться в кратчайший срок… Повторяю, комиссия эта совершенно секретная… Прошу скорейшего утверждения этого постановления, как обязательного для всех, во избежание какой бы то ни было дальнейшей путаницы».
Растолковывая свою позицию по отношению к Русской Церкви и духовенству, Троцкий писал: «Вся стратегия наша в данный период должна быть рассчитана на раскол среди духовенства на конкретном вопросе: изъятии ценностей из церквей. Так как вопрос острый, то и раскол на этой почве может и должен принять очень острый характер, и той части духовенства, которая выскажется за изъятие и поможет изъятию, уже возврата назад к клике патриарха Тихона не будет. Посему полагаю, что блок с этой частью попов можно временно довести до введения их в Помгол, тем более что нужно устранить какие бы то ни было подозрения и сомнения насчет того, что будто бы изъятые из церкви ценности расходуются не на нужды голодающих».
13 марта Политбюро утвердило московскую комиссию Троцкого и приняло решение «о временном допущении “советской” части духовенства в органы Помгола в связи с изъятием ценностей из церквей». Троцкий представил членам Политбюро инструкцию по проведению изъятия церковных ценностей, и она легла в основание всего плана изъятия.
Одними из первых жертв этой кампании стали священники и миряне города Шуи и села Палех Владимирской губернии – протоиерей Павел Светозаров, священник Иоанн Рождественский, Петр Иванович Языков, Николай Малков, Авксентий Калашников, Сергей Мефодиев и девица Анастасия.
10 мая 1922 года в 2 часа утра они были расстреляны в Шуе. Перед расстрелом священники совершили отпевание по себе и Петру и держались мужественно. Последняя молитва о.Павла была об остающихся сиротах.
